Некоторые авторы, посвятившие небольшие заметки этому памятнику, почему-то датируют его 1773 г., что неверно. Он, безусловно, лет на 50-40 старше этой даты. Возможно, что в указанном году велись какие-то строительные работы, которые и определили эту дату. Последнее весьма возможно, так как храм сохранил следы более поздних переделок. Наиболее эффектно он выглядит с востока. Высокий и стройный, он неудержимо стремится ввысь, чему немало способствуют подклет и вертикальные членения его двусветного четверика. Последний несет в завершении стен, по центрам, декоративные полукружия -столь характерные детали московской архитектуры первой трети XVIII в. Внутреннее убранство хранит следы первоначальной отделки.
23. Храм в селе Никольском-Архангельском.Первая треть XVIII в.
Рядом с храмом сохранилась белокаменная часовня 1844 г. Она имеет восьмигранную форму и выполнена в духе позднего классицизма.
Рядом со станцией Фрязино Монинской ветки Ярославской железной дороги, по левую сторону Владимирского шоссе, на речке Любосивке, расположена большая усадьба Г ребнево. Обстройка усадьбы началась еще в конце XVIII в. при Бибиковых. Однако многое было переделано в 1817-1823 гг. архитектором Н. Дерюгиным, когда усадьба перешла к Голицыным. Архитектурный замысел усадьбы определяется сразу же одной, правда, чисто декоративной постройкой, как бы задающей тон всей планировке. На парадный двор посетитель попадает через триумфальные ворота (илл. 24), построенные по образцу римских. Тяжелые формы арки с ее двумя боковыми проходами, широким антаблементом и римско-дорическими колоннами сразу же настраивают на торжественный лад. Сам парадный двор уподобляется своего рода римскому форуму, в глубине которого стоит главный трехэтажный дом с торжественным шестиколонным портиком. Одноэтажные галереи с боковыми купольными павильонами подчеркивают его масштаб. Архитектуре дома вторят два двухэтажных флигеля с пилястровыми портиками. В XVIII в. в первом павильоне помещался театр, а флигели служили хлебными амбарами. Как видно, утилитарное начало соединялось здесь с широтой художественного замысла.
В главном усадебном доме сохранилась старая анфилада комнат с центральным двухсветным залом, отделанным искусственным мрамором. Детали лепных украшений свидетельствуют о незаурядном мастере. О том же говорит и парадная трехмаршевая мраморная лестница, расположенная в вестибюле.
Усадьба с парком была обнесена оградой. Если ограда у ворот состоит из столбов-колонн, между которыми поставлены звенья красивой металлической решетки, то парк был обнесен кирпичной стеной с угловыми башнями, выполненными уже в псевдоготическом стиле. Помимо вышеназванных главных въездных ворот имелись еще другие в виде пилонов с ионическими колоннами, некогда несшие вверху фигуры львов и сфинксов.
Громадный пруд, почти что озеро в парке с восемью островами, свидетельствует о размахе устройства усадьбы. Ее хозяйственные сооружения были выделены в особую группу. Среди них архитектор Дерюгин ^выстроил в 1818-1823 гг. конный двор, дополнивший постройки XVIII в. – каретный сарай и скотный двор.
За пределами усадьбы находятся две церкви – зимняя и летняя. Летний храм был сооружен учеником М. Казакова И. Ветровым в 1786-1791 гг. Его крестообразный в плане объем с вписанным овалом центральной части необычен для архитектуры классицизма. Снаружи храм отличают четырехколонные портики и купол с люкарнами и небольшой главкой. Внутреннее убранство, выполненное по проекту С.Грязнова, наделено изяществом и красотою форм.
В 1817-1823 гг. была построена зимняя церковь. Она представляет редкий тип, повторяющий древнюю форму нам уже знакомого храма «иже под колоколы», т.е. когда собственно церковь увенчивалась колокольней. Зимняя церковь Гребнева подчеркнуто торжественна. На восьмигранном строгом по архитектуре объеме, украшенном с четырех сторон портиками с парными дорическими колоннами, поставлен мощный барабан,прорезанный высокими арками звона. Над ним несколько неожиданно располагается еще ярус с обычными окнами, увенчанный куполом с люкарнами. В последних помещены часы. Завершающие храм барабан и глава, как и весь верхний купольный ярус, явно более позднего происхождения. Следует отметить, что барельефы церкви внутри и снаружи (не сохранились), а также лепные работы были выполнены скульптором Г. Замараевым, что намного повышало декоративную сторону этого интересного сооружения.
В 3 ад от станции Монино расположена усадьба известного сподвижника Петра Я. Брюса – Глинки. Я. Брюс вышел в отставку в 1726 г. тут же после смерти Петра и поселился в своей усадьбе. Следовательно, ее устройство – постройка дома и флигелей, а также разбивка регулярного парка-падает на конец 20-х гг. XVIII в. Здесь Брюс стал заниматься физикой, математикой, естествознанием и астрономией, обставив различными приборами свой кабинет, завещанный им Академии наук «на пользу общественную». Столь странные для окрестного населения занятия нелюдимого вельможи породили слухи о нем, как о волшебнике и колдуне, что вызвало появление множества легенд. Так, до сих пор можно услышать, что Брюс в жаркий летний день одним словом замораживал воду одного из прудов для того, чтобы покататься на коньках. Легенда и слухи росли и множились, чему немало способствовали замковые камни окон нижнего этажа усадебного дома, до сих пор сохранившие демонические маски.
24. Ворота усадьбы Гребнево. Конец XVIII в.
25. И. Мартос. Надгробие G. Брюс. 1786-1790. Москва, Музей русской архитектуры
26. Усадебный дом в Глинках. 1720-е гг.
Восстановленный после пожара 1899 г. дом (илл. 26) представляет собой редкий пример архитектуры поздне-петровского времени. Его дворовый и парковый фасады имеют двухъярусные лоджии, зрительно облегчающие массив здания. Если нижние образованы аркадой с пилонами, украшенными муфтированными пилястрами, то во втором мы видим стройные парные коринфские колонны, несущие антаблемент перекрытия. Углы дома, согласно тогдашней моде, имеют пилястры на постаментах. Особое внимание уделено пышным наличникам окон второго этажа, тщательно проработанным во всех своих деталях. Рустовка части нижнего этажа усиливает игру светотени белых деталей, хорошо видных на фоне бирюзовых стен. Именно такой архитектуре хорошо отвечали некогда стриженые липовые аллеи, звездообразно сходившиеся к основным площадкам парка. Два одновременных павильона караулен отмечают внешние границы парадного двора. Недалеко расположены и постройки хозяйственных служб.
В конце парка в середине XVIII в. была построена церковь (ныне не сохранившаяся), в которой было установлено надгробие на могиле П. Брюс, выполненное И. Мартосом (теперь в музее архитектуры в Донском монастыре Москвы) в 1786-1790 гг. (илл. 25). Это одно из лучших его произведений. На пятиметровой крутой пирамиде из серого гранита помещен тонко выполненный беломраморный барельеф усопшей. Перед ней на ступенчатом постаменте стоит саркофаг, к которому в горестном порыве припал воин (символизирующий мужа умершей – военного). Тут же на саркофаге стоит его шлем. Торжественное спокойствие архитектурных форм надгробия противопоставлено бурному движению фигуры. Такое яркое противопоставление чувств, пожалуй, единственный пример в творчестве скульптора, тонко подчинившего фигуру архитектонике замысла надгробия.
Но вернемся на старый Владимирский тракт, ныне Горьковское шоссе, где стоит одна из самых больших по масштабу подмосковных усадеб – Горенки (в 2 км от станции Горенки Горьковской ж. д.). Создание этой усадьбы связано с именем А. К. Разумовского, сына украинского гетмана, который приступил к подстройке усадьбы в 1777 г. Владелец усадьбы, большой любитель природы, поставил себе целью превратить свое владение в ботанический сад. Известный литератор начала XIX в. П. Свиньин так писал о Горенках в 1823 г.: «Дом и английский сад прекрасны, но богатства природы, собранные в теплицах и оранжереях, приводят в восхищение: невольно изумляешься, как частный человек мог соединить в немногие годы столько сокровищ природы из всех стран света… В здании около 40 футов вышины собраны огромные редкие деревья, и зритель гуляет в тени пальм, кипарисов, бамбука, ямайского кедра и других деревьев, столь же редких и замечательных, как драконова кровь, американская маслина и проч.». Оранжереи усадьбы достигали в общей сложности полутора километров длины, а на содержание научного и обслуживающего персонала тратилось до 70 тысяч рублей в год – сумма для того времени огромная. Растения, выращенные в Горенках, составили позднее основу Московского ботанического сада. Акклиматизация некоторых из них проводилась здесь столь успешно, что,как утверждают, до последнего времени в парке усадьбы можно было встретить свободно растущие в диком виде растения, не свойственные флоре Подмосковья.