— Нет, — Линь Фун бросил на нее гневный взгляд. Ему не нравилось такое решительное поведение женщины. Любому военному офицеру это не понравилось бы. — Я буду присутствовать. Не вы здесь ставите условия. Вы оба находитесь под моей ответственностью, и, по-видимому, уже погибли люди. У меня тоже есть вопросы, нужно доложить наверх.
Всегда требовалось докладывать наверх. Империя могла бы утонуть в этих докладах, подумал Тай.
Женщина пожала плечами. У Тая возникло ощущение, что она предвидела или даже намеренно вызвала такую реакцию. Итак, ему нужно принять решение.
Он вложил стрелу в колчан и поклонился. Посмотрел вверх и направо. Стражник с дыркой на месте зуба и намечающейся лысиной все еще стоял на стене, глядя вниз. Тай показал на него рукой.
— Вон тот пусть позаботится о моем коне. Выведет, напоит и накормит его. Я помню, что он разбирается в лошадях.
В любое другое время выражение радости на лице этого человека доставило бы ему удовольствие.
Таю позволили на несколько минут остаться одному, чтобы умыться и переодеться. Он переобулся в расшитые туфли, которые ему дали. Слуга — один из приграничных жителей, прислуживающих солдатам, — взял его одежду и сапоги для верховой езды, чтобы почистить их.
Много лет назад Таю пришла в голову мысль: обычно ожидают, что важные жизненные решения появятся после долгих и сложных размышлений. Иногда так и происходит. Но в других случаях можно проснуться утром (или вытереть лицо и руки в пыльном приграничном форте) и внезапно ясно осознать, что выбор уже сделан. Осталось только осуществить его…
Тай не видел ясного плана своей дальнейшей жизни и не мог бы сказать в то утро, почему у него внезапно возникла такая уверенность.
Ожидавший солдат проводил его через два внутренних двора в приемный павильон коменданта в восточном конце крепости. Он объявил о приходе Тая и откинул полотняный клапан, закрывавший дверной проем от ветра. Тай вошел.
Линь Фун и женщина уже были там. Тай поклонился, потом сел вместе с ними на приподнятую платформу в центре комнаты. Он устроился на циновке скрестив ноги и неожиданно обнаружил рядом с собой чай на синем лакированном подносе, украшенном рисунком веток ивы с двумя строчками из поэмы Чань Ду о плакучей иве.
Павильон был скромно украшен, и все же он оказался красивее, чем все помещения, куда Таю доводилось входить за эти два года. На низком столике за спиной коменданта стояла бледно-зеленая ваза. Тай долго смотрел на нее. Вероятно, слишком долго. Выражение его лица, подумал он кисло, наверное, немного напоминало выражение лица того солдата, когда он смотрел вниз со стены на коня.
— Это очень красивое изделие, — заметил он.
Линь Фун улыбнулся, довольный, и не в силах это скрыть.
Тай откашлялся и поклонился, не вставая:
— Развяжите ее, пожалуйста. Или не связывайте ее из-за меня.
Безумие на первый взгляд. Но он был так уверен, что прав, что это его даже пугало.
Он посмотрел на женщину, которую тщательно связали по рукам и ногам. Она спокойно сидела на другой стороне возвышения.
— Почему? — комендант Линь, как бы ему ни понравился комплимент его вкусу, не любил менять свои планы.
— Она не нападет на меня в вашем присутствии, — Тай осознал это, пока умывался. — Каньлинь существует уже шестьсот лет, благодаря тому, что ему могут доверять и двор, и армия. Но это доверие будет сильно подорвано, если один из воинов убьет коменданта военной крепости или человека, находящегося под его защитой. Их святилища, их неприкосновенность могут быть уничтожены. И, кроме того, я думаю, что она говорит правду.
Женщина снова улыбнулась, опустив большие глаза, словно веселилась про себя.
— Комендант может быть участником моего заговора, — произнесла она.
В интимной обстановке этой комнаты, не заглушенный ветром во дворе, ее тихий голос смущал его. Прошло уже два года с тех пор, как я слышал такой голос, подумал Тай.
— Но это не так, — возразил он раньше, чем комендант мог высказать свое возмущение. — Я не такая уж важная персона. По крайней мере, не был ею раньше.
— Раньше чего? — спросил комендант, забыв о том, что собирался сказать.
Тай ждал. Линь Фун несколько мгновений смотрел на него, потом резко кивнул солдату. Тот шагнул вперед и начал развязывать женщину, при этом стараясь не ступать на платформу: дисциплина здесь была на высоте.