Оливия пожимает плечами и отводит глаза. Я подхожу ближе и наклоняюсь, жду, пока она обратит взгляд на меня.
— Эй, я знаю, все это для тебя ново, и понимаю, как ты относишься к парням вроде меня. — Она хочет возразить, но я останавливаю ее, прикладывая палец к губам. — Однако надеюсь, ты начинаешь осознавать, что во мне есть нечто большее, чем тебе показалось на первый взгляд. Тебе следует помнить: я тоже играю роль. Она была бы еще более сложной, если бы я доводил характерность до крайнего предела. Ты ведь знаешь, в некотором смысле я — это оба парня, а в каком-то — ни тот ни другой.
— Как же мне тогда узнать, какой ты на самом деле?
Вижу в глазах Оливии тревогу. Просто не знаю, что стряслось за последнее время, откуда взялось это беспокойство? Я думал, мы уже оставили все тревоги позади.
Глажу шелковистые щечки Оливии тыльной стороной ладони.
— Ты уже знаешь. Только тебе придется закрывать глаза на некоторые вещи, когда мы на людях. Я должен соблюдать приличия, если ты хочешь, чтобы мой план удался.
Оливия смотрит на меня в упор. Хотелось бы мне знать, что творится у нее в голове, но появляется чувство, что она не скажет мне об этом ни за что на свете.
Наконец Оливия качает головой:
— Я все равно хочу, чтобы у тебя все получилось. И постараюсь смотреть глубже и разглядеть не только то, что вижу на поверхности. Только, может быть, мне понадобится некоторое время, чтобы к этому привыкнуть.
— Понимаю. Это непросто — вести такую жизнь, как у меня. Я ведь последние семь лет все свои силы прикладывал только к этому. Но по-другому нельзя.
— Я знаю. И я постараюсь.
— Это все, о чем я прошу.
Между нами повисает неловкая тишина. Противно. Такое чувство, будто что-то осталось недосказанным.
— Значит, мне нужно идти. В тот дом.
Я не просто не хочу, чтобы Оливия уходила, для меня невыносима вся эта ситуация. Ненавижу оставлять проблемы нерешенными. Их в моей жизни было уже достаточно.
— Но позволь мне хотя бы отвезти тебя.
— Это будет выглядеть странно. Она ведь видела здесь мою машину.
— Да, но этот К. Д. не заводится чаще, чем заводится.
— К. Д.?
— Кусок дерьма.
Оливия ухмыляется:
— О. Правильно. Это правда.
— Скажи ей, что машина не завелась и мне пришлось подвезти тебя. Если хочешь, могу вынуть одну из свечей, чтобы все выглядело правдоподобно.
Улыбка Оливии становится шире.
— Слишком много возни с такой маленькой старушкой, как я.
— Что это ты о себе возомнила? У меня далеко идущие планы.
— Да? — Одна бровь Оливии игриво изгибается.
— М-м, хм-м, — говорю я и обвиваю рукой тонкую талию.
— И какие же?
— Подожди, увидишь.
Я наклоняюсь к Оливии, губы у нее теплые и податливые, но не такие отзывчивые, как я ожидал. Что-то гнетет ее. Надо сосредоточиться на этом, пока я не узнаю, в чем дело.
Отклоняюсь назад и целую Оливию в лоб.
— Собирай вещи. Жду тебя в гараже.
Я не смотрю вслед Оливии, а просто разворачиваюсь к двери. Где-то в животе возникает противное ощущение при одной мысли о том, что она уходит.
3
ОЛИВИЯ
Мотоцикл трясется подо мной, а я крепко держусь за пояс Кэша. После нашего разговора, должна признаться, я чувствую себя лучше в отношении некоторых вещей. Полагаю, только время способно устранить страх снова попасть в ту же ловушку с плохим парнем. Но если существует мужчина, ради которого стоит пойти на риск, то это, наверное, Кэш.
Я улыбаюсь при мысли о том, как он идет в гараж, вытаскивает из моей машины свечу зажигания и подбрасывает в воздух, а потом ловит ее и подмигивает мне, засовывая свечу в карман.
Кэш подошел прямо к мотоциклу и сел на него. С дьявольской ухмылкой мотнул головой и похлопал ладонью по сиденью у себя за спиной.
— Чего не сделаешь, только бы оказаться между твоих ног.
Я смеюсь. У меня нет выбора. Кэш так обворожительно улыбается, так легко и беззаботно. Хотелось бы мне настроиться на ту же волну. Иногда приятно сбросить с себя груз тревог и забот. Хотя бы на несколько минут. И Кэш помогает мне в этом. Часто.
Однако сейчас я не чувствую особой радости при виде знакомой улицы — она как раз появляется в поле зрения. Мне нравится быть рядом с Кэшем, чувствовать себя в безопасности у него под крылом. Хочу, чтобы эта поездка не кончалась.
Но она завершается. Кэш подъезжает к поребрику и останавливается. Я жду, не опустит ли он подножку. Увы, этого не происходит, и я со вздохом слезаю с мотоцикла.
Кэш смотрит, как я расстегиваю пряжку под подбородком, снимаю и отдаю ему шлем. Он берет его, в уголках губ играет легкая улыбка. Кэш не надевает шлем сразу. Я почти уверена, он думает о том же, о чем и я: как расстаться без поцелуя.
После всего, что мы пережили вместе за последние две недели, после всех сказанных слов, ночных и утренних поцелуев разойтись, как будто мы просто друзья, — это кажется таким странным. Засосало под ложечкой: расходиться вот так — дурное предзнаменование.
— Ну, спасибо тебе, — говорю я и стараюсь не суетиться, а на душе скверно. Кэш хмурится. Я, кажется, тоже. — М-м, ну что ж, увидимся завтра?
— Ты выходишь на работу, верно?
Я киваю:
— Да.
— Позвоню тебе утром. Как ты на это смотришь?
— Звучит хорошо. — По крайней мере, это кое-что.
Тишина становится напряженной.
— Я подожду, пока ты войдешь. Не понимаю, почему она не оставила свет включенным.
Я смотрю через плечо на темные окна:
— Тебя правда удивляет эгоистичность и невнимательность к другим в поступках Мариссы?
Кэш криво усмехается:
— Думаю, нет. Но к черту все это!
Я вздыхаю:
— Ладно. Просто она такая. Некоторые люди никогда не меняются.
Снова молчание.
— Хорошо, поговорим завтра. Спасибо, что подвез. Приятного вечера.
— И тебе.
Я киваю, покачиваюсь на каблуках, а потом разворачиваюсь и иду по тротуару к входной двери. Сделав всего несколько шагов, слышу голос Кэша — он зовет меня по имени. Я резко разворачиваюсь, живот скручивает от предвкушения.
Он тоже не может этого вынести!
Быстро возвращаюсь к Кэшу. Как же велико мое разочарование, когда он всего лишь протягивает мне сумку с моими вещами, которая была прицеплена за лямки сзади к мотоциклу.
— Не забудь свою сумочку.
Вежливо улыбаюсь и беру ношу из его руки, снова поворачиваю к дому. Пыл предвкушения охладевает, вместо него возникает тяжелое чувство.
Разве может все меняться так быстро?
Колкие замечания Тарин, громоподобный наставительный голос матери и россыпь любовных историй с плохим концом камнепадом проносятся в голове.
Роюсь в сумочке — ищу ключи, — а сама подхожу к двери. Рассеянно вставляю ключ в замок, открываю, оглядываюсь, чтобы махнуть рукой Кэшу. Но его нет на мотоцикле. Байк стоит, опираясь на подножку, мотор работает вхолостую, а Кэш быстро идет ко мне по тротуару. Не успела я и глазом моргнуть, как моя спина оказалась прижатой к холодной металлической двери, губы Кэша накрыли мои, а его руки зарылись в мои волосы.
Я таю и сливаюсь с ним. Облегчение оттого, что он ощущал то же, что и я, едва ли не сильнее желания затащить Кэша в спальню, запереть дверь и притвориться, что снаружи не существует никого и ничего.
Но я не успеваю поддаться этому порыву. Кэш отстраняется, давая мне пространство для вздоха, а рациональным мыслям — щелочку, чтобы пролезть обратно в мою голову.
Глаза Кэша, темнее ночи, ищут мои, а руки скользят по моим плечам и предплечьям вниз, чтобы переплестись пальцами.
— Сделай мне одолжение, — шепчет Кэш и подносит к губам мою руку, сцепленную со своей.
— Какое?
Не отрывая от меня глаз, Кэш водит губами по костяшкам моих пальцев.
— Помечтай обо мне сегодня вечером, — тихо произносит он и наблюдает за мной в ожидании ответа.
У меня нет слов, поэтому просто киваю. Ему не нужно знать, что в моих мечтаниях и снах нет никого другого — только он.