Сейчас Оливер уселся на скамейку рядом со мной.
– Я пытаюсь кое-что написать, – сказал я.
– Песню?
– Да.
– Правда? – он говорил недоверчиво.
– Я уже написал несколько, – сказал я.
– Правда? Почему ты мне не рассказывал?
– Не знаю.
– Ну, сыграй её, приятель! Я хочу послушать. О чём она?
– Ну, – произнёс я, глядя на него, – на самом деле, она о тебе.
– Обо мне? Круто! Раньше обо мне никогда не писали песни.
– Я ещё не закончил. Просто прощупываю. Всё не совсем готово.
– Сыграй.
– Я ещё работаю над словами.
– Сыграй!
Я час работал над припевом, и это был предел. Я знал, как песня должна звучать, но была проблема с поиском верных аккордов.
– Я только немного закончил, – сказал я.
– Я хочу послушать.
– Ты заставляешь меня нервничать, пока сидишь здесь.
– Просто сыграй!
Так что я сыграл то, что было, и спел слова припева, который был построен в вопросно-ответной форме, как cпиричуэл:
Когда ты дошёл до конца,
И тебе нужен друг,
Моя любовь поднимет тебя.
Когда ты совсем один
И слишком далеко от дома,
Моя любовь поднимет тебя.
– Пока это всё, что у меня есть, – сказал я, чувствуя себя жалко.
– Ты написал это для меня? – спросил он, с самым странным выражением лица.
Я кивнул.
– Боже, я бы тебя поцеловал! – воскликнул он. Затем именно это и сделал, но украдкой, боясь, что кто-нибудь из его родителей может увидеть. Миссис Ковски была на кухне, а мистер Ковски... ну, я не знал. У него была привычка бродить по дому на выходных, ища, чем заняться, хотя обычно он оказывался в своём кабинете и читал. Он подписался на всевозможные публикации об угрозах коммунизма, политике и о проблемах с церковью Второго Ватиканского собора, и обо всём подобном. В настоящее время он изучал статьи об архиепископе по имени Лефевр, который порвал с церковью из-за Второго Ватиканского собора и организовал собственную семинарию в Швейцарии. Этот архиепископ написал книгу под названием «Я обвиняю совет», и мистер Ковски не мог перестать о нём говорить. Казалось, он считал, что группа архиепископа Лефевра – ответ на проблемы церкви, так как его священники проводили латинские мессы и отказывались «обновляться». Это были не те сумасшедшие разговоры, которые устраивал мой отец, но в них всё равно была резкость.
– Это будто один из тех старых спиричуэлс, – объяснил я. – Для этого действительно нужен хор, а не просто один человек, а я ни черта не умею петь.
– Ты очень хорошо поёшь.
– Мне не нравится петь. Я бы предпочёл, чтобы это делал хор. По крайней мере, так это звучит в моих мыслях. Её поёт хор, а не просто один парень.
– Может, ты спросишь у мисс Кин, может ли хор её спеть?
– Ох, я тебя умоляю.
– Почему нет? Хор может спеть её на весеннем балу. Было бы круто!
– Ты так думаешь?
– Ох, приятель, ты шутишь? Спой ещё раз!
– Я только что пел.
– Повтори ещё раз. Мне понравилось.
Я спел снова.
– Теперь ты пой, – сказал я, – потому что это должен быть вопрос и ответ. Я покажу тебе ответы.
Мы пели песню, смотрели друг на друга, улыбались.
– Почему ты не в группе? – спросил он.
– Я хотел в ней быть, но у нас не было денег. Я хотел научиться играть на флейте. Папа разозлился.
– Почему?
– Он сказал, что на флейте играют только девчонки.
Я удивился появившейся печали внутри меня, пока слышал от себя эти слова.
– В следующем году ты будешь играть на флейте, приятель, – сказал Оливер, приобнимая меня.
Глава 21. Позволь мне это сделать
– Позволь мне ему помочь, – сказала миссис Ковски, когда я прохромал за Чарли, чтобы проследить, как он принимает ванну.
– Я это сделаю, – сказал я.
– Сайрус, я настаиваю. Это моя ответственность.
– Я о нём позабочусь, – сказал я.
Миссис Ковски всё больше настаивала на том, чтобы заботиться о Чарли. Я не хотел разрешать ей это.
Чарли поспешил в ванную, скинул одежду, отнёс своего Джи Ай Джо в ванну и начал играть, не обращая на нас внимания.
– Он будет в полном порядке, – сказала миссис Ковски, стоя в дверях, вытягивая руку, чтобы не дать мне пройти. – Сайрус, ты должен нам доверять.
– Я доверяю, – машинально ответил я.
– Нет, я так не думаю. Чарли будет в полном порядке. Медсестра подсказала мне, как помочь Чарли с уходом за собой, чтобы он мог делать это безопасно и как можно больше заботиться о себе сам. В следующем месяце ему будет двенадцать. Он должен учиться. И, кроме того, я теперь считаю Чарли своим сыном, и если к этому времени ты что-то обо мне знаешь, ты должен знать, что я никогда не позволила бы никому причинить вред кому-то из моих детей.