С моих глаз потекли нежеланные слёзы.
Куда я собирался идти?
Где-то залаяла собака.
Я дошёл до конца квартала, повернул направо и пошёл в район центра города.
Почему я плакал?
Куда я мог пойти так поздно ночью?
Необдуманно, чувствуя, что должен увеличить расстояние между собой и домом Ковски, я шёл вперёд, с холодным ночным воздухом в лёгких, холод щипал мой нос и губы.
Я не мог объяснить чувство внутри. Чувство, что мне здесь не место. Что мне нужно убраться подальше, в безопасное место. Что мир глотает меня живьём. Что я тону, разваливаюсь, что мир выходит из–под контроля.
Я дрожал от холода. Я знал, что температура ниже нуля. До меня дошло, что я могу найти где присесть и дать холоду сделать свою работу. Позволить холоду меня убить. Как много понадобится времени? Я не был уверен. Но одна ночь на холоде должна была сработать. Это я знал. Мне не придётся давать показания, появляться в суде или сидеть перед судьёй и присяжными и объяснять им всё, что сделал папа, что сделал я, какую я сыграл роль. Мне не придётся унижаться перед всеми этими людьми, и перед людьми вроде Оливера. Джордж больше не будет на меня злиться. Чарли не нуждался во мне – у него теперь была миссис Ковски.
В конце следующего квартала я повернул налево, намереваясь идти в центр города. Разве там не было переулков и всего подобного, мест, где я мог спрятаться, где меня не увидят?
Это было глупо. Я не собирался себя убивать. Зачем вообще об этом думать, когда я знал, что не собираюсь это делать?
И всё же...
Может, этот ответ я и искал.
Может, таким был выход.
Может, это был способ остановить мир, остановить тошноту внутри.
Может.
Я остановился, опираясь на костыль, пока вытирал глаза, чувствуя себя глупо, испытывая смущение, страх и холод.
Если бы Джон-Джон был здесь, он бы знал, что делать. Он всегда знал, что делать. Но я? Я не знал. И это была правда. Я просто не знал.
Я никогда не знал, что делать. В этом я был глупым. Я не был похож на Джон-Джона. Или Джорджи. Я не был таким умным, как они. Я не был смелым. Я не был сильным. И теперь, благодаря мне, их не было рядом, чтобы мне помочь. Их не было рядом, чтобы сказать мне, что делать.
Почему никто не говорил мне, что делать?
Я подумал о Твёрдом Пластиковом Иисусе, как он стоял на моём комоде день за днём, молчаливый, как памятник. Он никогда не разговаривал со мной, никогда не помогал, никогда не говорил мне, что делать. Даже когда я спрашивал. Даже когда мне отчаянно нужно было знать. Он молча. Смотрел на меня с этой улыбкой Моны Лизы. Смеялся надо мной? Усмехался? Веселился? Был равнодушен?
– Почему ты мне не поможешь? – прошептал я, моё дыхание образовывало клубки пара на холодном воздухе.
Я дошёл до Стейт-стрит, которая была пустынной и выглядела заброшенной. Рядом с кинотеатром, куда Джорджи водил нас с Чарли в прошлом году на «Звёздные войны», был переулок.
Я похромал в сторону этого переулка.
Глава 24. Мне нужно, чтобы ты остановился
Около часа я сидел в переулке за мусорным баком, прижимаясь к холодной кирпичной стене, спрятанный от вида. Мои зубы стучали, и тело неконтролируемо дрожало. Я прижимал руки к груди. Когда стало уже невыносимо, я поднялся на ноги, опёрся на костыль и похромал обратно к дороге. Мне нужно было продолжать двигаться.
Глупо, но я думал о «Бэй-Сити Роллерс» и их песне «Remember». Я помнил, как был взволнован, когда узнал, что «Роллерс» придумали себе название, раскрутив глобус и тыкнув в него булавкой – булавка приземлилась в Бэй-Сити, Мичиган, которых находился в двух часах езды. Пару лет назад они приезжали в Бэй-Сити, и я умолял маму отвезти меня в аэропорт, чтобы их увидеть. Они не собирались петь или что-то ещё, просто приземлиться в Бэй-Сити и поприветствовать фанатов. Мама отказала. Это было потерей времени, и что со мной было не так, и разве я не знал, что у нас нет денег на такие глупости? Я так разозлился, что несколько дней с ней не разговаривал.
Я был влюблён в «Бэй-Сити Роллерс». Конкретно в Стюарта «Вуди» Вуда. Я был так влюблён в него, без памяти.
Я вышел из-за мусорного бака, пошёл по переулку.
За всё время, что сидел там, я слышал только одну машину, проезжающую по Стейт-стрит. Помимо ветра, временами порывистого и резвого, не было никаких признаков жизни в Вест-Брэнч, Мичиган, население 1447. Все здравомыслящие люди были дома, в своих тёплых кроватях.