– Я не злюсь, Чарли.
– Си-Си не должен злиться на Чарли. Не должен делать Чарли больно. Никто не должен делать Чарли больно.
– Мне жаль, приятель. Правда. Пожалуйста. Я этого не хотел.
– Чарли это не нравится! Нет, сэр, нет!
– Иди сюда, дружище, – сказал я, притягивая его к себе.
– Чарли неправильный, – тихо произнёс он мне в грудь. – Чарли не хочет быть плохим. Чарли глупый, глупый, глупый.
– Ну, тише, – сказал я.
– Чарли такой тупой.
– Перестань, дружище.
– Чарли очень жаль.
– Я знаю. Тише. Всё в порядке.
– Чарли очень любит Си-Си.
– Я знаю, что любишь. И я тебя люблю, Чарли. Ты хороший мальчик.
Чарли замолчал.
Я окинул взглядом стол. Семье Ковски явно было неуютно. Я чувствовал смущение. Но Кей, сидя на другой стороне стола, хихикала, шепча что-то Мэри, и настроение изменилось.
– Давай, Чарли, – сказал я. – Ешь свой ужин. Будь хорошим мальчиком, ладно?
– Чарли будет хорошим, хорошим, хорошим!
Глава 9. Тебя это не достало?
– Что не так с твоим братом? – спросил Оливер, пока мы готовились ко сну.
– Я не знаю.
– Не знаешь?
– Доктор сделал кучу анализов, – ответил я, выпаливая стандартный набор лжи, которую мы с Джорджем использовали, когда нас спрашивали о Чарли. Нам хватало ума не говорить правду. – Сказали, что у него сложности с развитием. Не то чтобы он отсталый или что-то ещё, но в какой-то степени он такой. Нам говорили отвезти его к специалисту в Нью-Йорке, но денег у нас не было.
Я добавил этот последний штрих, который всегда был завершительным ударом для крайне любопытных людей. Нельзя было особо винить людей за недостаток денег на первоклассного специалиста в Нью-Йорке, верно?
– Не обязательно было пускать его спать в свою кровать, – сказал я. – Он мог бы поспать со мной на полу.
– Всё нормально, – ответил Оливер. – Вместо этого на полу можем поспать мы. Он просто ребёнок.
Оливер Ковски снял свою футболку, штаны и носки, бросил их в корзину с грязной одеждой. Он повернулся посмотреть на меня и улыбнулся, стоя в нижнем белье.
Я пялился на него, не в силах ничего поделать.
День был долгий. Ужасно долгий и неприятный день. Но сейчас, стоя в спальне Оливера Ковски, глядя на его голую грудь, голые ноги, гладкое тело, мне было тяжело дышать.
– Почему бы нам не раздеться и не лечь спать? – спросил он тихим голосом, будто чтобы не разбудить Чарли. – Хочешь пижаму?
– Конечно, – сказал я.
– Я больше не ношу пижамы, но должно быть что-то, что тебе подойдёт, – ответил он.
– Я могу поспать в белье, не утруждайся.
– Ночью в этой комнате становится довольно жарко. Мама не отключает отопление. Боится, что трубы замёрзнут. Мы можем просто лечь на пол. Я принесу ещё одеял, – он исчез в коридоре, и я смотрел ему вслед, пытаясь собраться с мыслями.
Мне было пятнадцать. Я не знал, что значит «заигрывать с кем-то». Как это делается, как происходит. Но у меня было очень странное ощущение, что он со мной заигрывает. Или я просто выдумывал? Я был удивлён, что ему достаточно комфортно ходить по дому в нижнем белье. Мама убила бы нас, если бы мы с Джорджем сделали такое.
Оливер вернулся с тремя дополнительными одеялами и двумя подушками. Одно одеяло он расстелил на полу и положил подушки рядом друг с другом.
– Ты, должно быть, устал, – сказал он.
– Да, немного, – произнёс я.
– Будешь спать в одежде?
– Эм, нет.
Ничего нельзя было поделать. Я снял футболку, сложил её и положил на комод. Я стянул с себя штаны и носки, задумываясь, каким кажусь ему в своих белых трусах из Кей-марта и с тощим телом.
– Мне жаль твою маму, – произнёс Оливер, пока я аккуратно складывал штаны и убирал их к футболке.
– Да уж, – ответил я, не зная, что ещё сказать.
– Ты нормально справляешься?
– Наверное.
Я задержался у комода, разглаживая штаны и складывая носки, не желая поворачиваться к Оливеру. У меня особо не на что было смотреть, по сравнению с кем-то вроде него.
– Идём, – позвал он.
Он лёг, подготовив место и для меня.
Я выключил свет.
В темноте мне было лучше. По крайней мере, он не увидит мой ярый стояк, который не проходил. Я накрылся и откинул голову на подушку.
– Знаешь, ты довольно странный, – прошептал в темноте Оливер.
– Спасибо.
– Ты знаешь, о чём я.
На самом деле, я понятия не имел, что он хотел сказать.
– Тебя никогда не достаёт эта ерунда? – спросил он.