– Тебе всего пятнадцать, – отметил он. – Ты не можешь позаботиться об этих детях.
– Мы можем позаботиться о них вместе.
– Я не собираюсь бросать свою работу.
– Никто не говорил, что ты должен это делать.
– Я коплю деньги, чтобы уехать. Ты это знаешь.
– И?
– Си-Си, это серьёзно. Что мы будем делать?
– Мы найдём выход.
– И что ты будешь делать, если я уеду?
Я пожал плечами. Я понятия не имел. Джордж говорил об отъезде уже два года. Он собирался работать и скопить немного денег, найти себе дом, найти свой путь в мире. Если это означало, что мне придётся заботиться о Чарли и Кей одному, ничего страшного. Я готов был это делать. В конце концов, я был их старшим братом.
Но нам нужны были деньги. Если придётся полагаться на отца...
По радио Род Стюарт задавал вечный вопрос: «Ты считаешь меня сексуальным?»
– Нам обязательно слушать это дерьмо? – спросил Джордж. Он поднялся на ноги, подошёл к радио и переключил на станцию АМ97, «Всё кантри, всё время». Джонни Пэйчек считал, что ты можешь «Взять эту работу и засунуть себе в зад».
– Вот это настоящая музыка, – сказал я, закатывая глаза.
– В любой день будет лучше твоего ниггерского дерьма.
– Обязательно использовать такие слова при них?
– Им не меньше моего не нравится твоя ниггерская музыка, – сказал Джордж.
– Мы ненавидим твою ниггерскую музыку, – подкинула Кей.
– «Джексон 5», – произнёс я. – Правда? Ты ненавидишь «Джексон 5»?
– Они мне нравятся, – признала она.
– И ты назовёшь их плохим словом? – надавил я.
– Ну, не их.
– Я считаю, они все должны вернуться в Африку, – сказал Джордж. – Кучка чертовых коммунистов.
– Я хочу поехать в Африку, – сказал Чарли.
– Я тоже, – поддержала Кей.
Глава 5. Ты это сделай
Я сидел на краю ванны и ждал, пока Чарли закончит мыться. Шёл уже второй час дня, а месса по маме начиналась в три. Отец Дженкинс приехал из самого Детройта, чтобы её провести.
– Мой голову и поторопись, – сказал я, начиная терять терпение.
– Я не хочу мыть голову, Си-Си.
– Пожалуйста?
– Нет, Си-Си, – он печально покачал головой взад и вперед.
– Мы будем прощаться с мамой. Ты же хочешь выглядеть хорошо, верно?
Он открыл рот и не закрывал, обдумывая это.
Меня так и подмывало позволить Чарли закончить самому, но я устоял. Чарли нельзя было доверять. Ни на секунду. В прошлый раз, когда я оставил его в ванне, он взял мамину плойку и пытался разобраться, как она включается. А незадолго до этого он кружился в воде, быстрее и быстрее, пока не ударился головой о край и не получил большую рану, вода в ванне была красной от его собственной крови.
– Разве ты не хочешь хорошо выглядеть? – спросил я.
– Я не хочу прощаться с мамой.
– Мы должны, – ответил я.
– Мы ничего не должны делать! Так папа говорит. Мы не чертовы коммунисты!
– Не ругайся. Мы должны хорошо выглядеть на маминой заупокойной мессе. Ты ведь не хочешь, чтобы люди считали тебя вонючкой?
– О нет, – произнёс он, качая головой из стороны в сторону.
Затем он снова сел с открытым ртом, пытаясь подобрать достаточно слов для следующего предложения.
– Вымой голову, – сказал я в миллионный раз.
– Ты это сделай, Си-Си.
– Ты большой мальчик.
– Ты это сделай, Си-Си, – проскулил он, действуя мне на нервы.
Я сел на край ванны, налил шампунь в ладонь и намылил его волосы. Он послушно сидел, зажмурив глаза, бледный и осунувшийся. Как чудо, если оно вообще когда-либо существовало, потому что он так часто болел и был так совершенно не способен что-то делать самостоятельно. Я не мог его не любить; все любили. В его теле не было ни одной подлой косточки, и это о чем-то говорило, особенно в таком месте, как Вест-Бранч, штат Мичиган. Но были времена, когда я на него обижался. Нет, это не совсем подходящее слово. Времена, когда я его ненавидел. Ненавидел его так сильно, что эта ярость меня пугала. Чарли умел вызвать у меня такое чувство, что мы тонем. Я пытался его спасти – пытался спасти ему жизнь – но он поднимал такой шум, что я боялся, что мы оба потонем в неистовом течении жизни, и нас унесёт.
– Это все равно что кидать деньги на ветер, – всегда говорил папа о Чарли. Я не знал, что, по его мнению, мы должны делать с Чарли, и не хотел знать.
Я помог Чарли вытереться, одеться и причесать волосы. Затем помог Кей. Потом снова встал у двери в спальню родителей, на сердце было беспокойно. Рядом с их дверью стояла статуя Иисуса с пылающим сердцем, в полный рост, которую мама «спасла» из церкви в Вест-Бранче. Недавно они выбросили свои статуи, заменив их новомодным искусством, которое мама ненавидела. Они хотели «обновиться». «Будто правду можно обновить!» – фыркнула бы мама. Ничто так не разжигало ее страсти, как баннеры из войлока и «эта фигурка из палочек на кресте, которую они называют Иисусом». Это сводило ее с ума – новое искусство, «новая месса», все обновления и изменения, которые происходили в церкви на фоне Второго Ватиканского собора. И чем больше церковь Святого Анселма выкидывала из прошлого, тем больше вещей мама «спасала». Наш дом напоминал монастырь.