В.: Словом, облик вырисовывается достаточно отчётливо…
П.: Да. Что же получается?!! Иду по коридору, смотрю на одну девушку, а в это время задыхаюсь от психоэнергетического удара от другой?!. А потом боль травмы, объединённой со случайной картинкой, с Ленкой, которая шла со мной бок о бок, объявляю любовью. И при этом удивляюсь, как это я мог влюбиться в девушку, которая абсолютная «не то»! Это же какой-то кошмар получается! Восемнадцать лет думать, что был влюблён, потому только, что рядом, в метре, — сволочь была редкостная! И почему решил, что именно — влюблён? Почему не решил, что это другое какое-нибудь чувство? А?!!
В.: Ты, наверное, об этом думал.
П.: Может, я и думал, потому как юноша в период гиперсексуальности, в 18 лет, всегда об этом думает… Но ведь ко времени этой «первой любви» у меня уже два года была любовница. Которая, хотя и оскорбляла меня тем, что не была достаточно красивой, но…
В.: Как это глупо: красивая — не красивая!..
П.: Глупо — не глупо, а так было. Я рассказываю, как было на самом деле.
В.: А ты никогда не думал, что ты ей, этой Куценко, мог нравиться?
П.: Нравиться? Да что ты! Она толстая, лицо широкое, эпилептоидный тип — солдатский. А ведь действительно: она же эпилептоидка! То есть, конституционально как раз и относится к тому психотипу, который наиболее успешно реализует себя именно в иерархиях. Осталась на кафедре… Уж если захотят подавлять — то сделают это законченней других психотипов. Смотри-ка, всё сходится!
В.: Это для тебя невозможно, потому что толстая. А ей — всё равно нравился. Хотя она могла ничего и не предпринимать, понимая, что — невозможно.
П.: Ирка?.. Она?.. Хотя чего только в жизни не бывает! Ведь, в сущности, Куценко — классическая дочка офицера! Мой контингент. Ну и дела!.. Я же недаром чувствовал, что надо поработать… С тобой. Но ты представь, какая несправедливость! Лежишь, допустим, с очередной женой в постели, делать надо то, что она от тебя ожидает, а сам в это время о другой думаешь! И думаешь, что та — это любовь! Та самая, воспетая поэтами, неудавшаяся первая любовь! А соединиться с ней не можешь, потому что говорить с ней не о чем, да и вообще общего нет ничего! И мучиться чуть ли не всю жизнь! Восемнадцать лет! А ведь сколькие так же живут! Во всяком случае, разговоришься с кем по душам, так оказывается — чуть ли не каждый второй!
В.: Ужасно.
П.: Хорошо ещё, что этой «первой любовью» ты не первая занималась. Однажды лечил я одну психологиню, в сумасшедшем доме работает, и как-то в разговоре то ли она мне подсказала, то ли я сам догадался, что выбор объекта этой «первой любви» был произведён помимо моей не только воли, а вообще помимо меня! Правда, мы шли путём логическим, но тем более — логическое осознание от боли не освобождает… Так я после этого с той психологиней вообще не мог общаться. Ты представь себе: без малого восемнадцать лет мучиться с разными жёнами, думать при этом о другой, не в силах чего-либо в своих чувствах изменить — что тут может гордость подсказать? Вот, дескать, какое загадочное и прекрасное это чувство — любовь, что так сильно переживаю. А раз так сильно переживаю и мучаюсь, то каков я, и насколько прекрасно моё сердце! Глубо-о-окая натура! А тут какая-то психологиня отнимает такую игрушку самовосхищения! Выбор, видишь ли, не моей волей и помимо меня! Поневоле возненавидишь! Мы с той психологиней ещё встречались, в одну компанию пару раз были приглашены, но я ей так и сказал: «Конечно, путь к самоосознанию, следовательно, к свободе — это прекрасно, но не могу! Прости меня!»
В.: Так и не помирился?
П.: Нет. Так я и говорю: хорошо, что это упражнение для гордости я пережёвывал до тебя. А не то бы поссорились с тобой. Хотя… Что вообще люди о себе могут знать?..
В.: Что-нибудь ещё хочешь сказать?
П.: А что тут можно сказать?.. Разве что… А может, эта вторая слева — и есть та самая главная из подавляющих?! Та царица, восточное божество, которое мелькнуло, когда мне было восемнадцать лет? Помнишь? Мы тогда вокруг её головы позолоту обдирали.
В.: Помню. Как ты скажешь, надо выяснять: она это или не она?
П.: Нет, не надо. Всё ясно. Она.
В.: В таком случае, это воздействие, которое она оказала на тебя, — в каком оно виде? Что это?
П.: А его уже нет. То ли оно исчезло от рассмотрения ситуации, то ли когда раньше — не знаю.
В.: Продолжим сегодня работу? Хочешь?