Отечественная война 1812 года. Объединённые силы Европы втягиваются вглубь России. Русские войска отступают. Угроза оккупации нависает над имением, унаследованным княжной Марьей после смерти отца, теперь, соответственно, ещё более богатой невестой. Но главную опасность для княжны представляют не столько до полного кретинизма влюблённые в своего императора французы, сколько совсем ещё недавно столь же до кретинизма влюблённые в своего императора русские крестьяне. Оказавшись в сфере влияния императора французского, они решают отдаться под его управление и, чтобы тот не заподозрил их в низости, решают не выпустить из имения пытающуюся оттуда уехать княжну Марью. От недавней своей благодетельницы, которая ничем их не обидела, отвернулись все. Это — бунт. Русский, бессмысленный, кровавый.
В этот момент в имении появляется гусар, граф Ростов, с денщиком и, обнаружив бунт, без поддержки солдат, которые остались далеко от имения, один идёт против толпы и бьёт кому-то в морду. На этом бунт и прекращается: русский мужик понял, за кем сила.
Благодарная за спасение княжна смотрит благодарным женским взором на своего спасителя графа. Граф чувствует себя по-настоящему мужчиной и с того момента при упоминании имени княжны краснеет. В аналогичной ситуации краснеет и княжна. Через некоторое время они женятся. Семья получилась удачной: он чувствует себя мужчиной, а она себя женщиной — редкое, в сущности, сочетание.
Психологическая наука утверждает, что мнение о человеке складывается в первые 90 секунд общения. После этого изменить его способны лишь очень немногие. В те же 90 секунд и происходит распределение ролей. Ситуация со спасением посредством мордобоя русского крестьянства интересна тем, что в первые 90 секунд и граф Ростов, и княжна Марья оказались в особом положении. Испуганная женщина не пыталась, как это обычно бывает, доказать, что она мужчина, и во всём доверилась своему спасителю. Все свои познания, полученные от плохих учителей, были ею в тот момент забыты. Им — тоже. Получилась — семья, в которой если кто и доминирует, так это муж. Во всяком случае, на первых порах.
Таким образом, можно сказать, что графа Ростова и княжну Марью свёл случай. Не будь его, Ростов продолжал бы встречаться с теми, с кем и положено гусару, и продолжал бы обманывать свою бесприданную невесту Соню. Обычно при случае те, которые нисколько не сомневаются в том, что надо с партнёром побывать под венцом в храме государственной религии и постоять там с улыбкой, очень похожей на счастливую, перед посещением подобного храма обычно возвещают, что их свёл Сам Господь Бог и на их брак была воля Божья. Допустить, что за Божью волю они приняли просто случай или допущенные (как наименьшее зло) обстоятельства, они не в силах, поскольку иначе усомниться придётся уж в очень многом. Николай и Марья ко всеобщему (даже Сони) удовлетворению были повенчаны. И из текста не видно, чтобы они позволяли себе усомниться.
Случай был и в судьбе Наташи. Но не сразу. В первом с ней эпизоде (первый том) ей тринадцать лет, она, подсмотрев, как целуются Николай Ростов с Соней, зазывает в оранжерейную Бориса, сначала предлагает ему поцеловать куклу, а затем себя. После этого, почти тут же в оранжерейной, они с Борисом решают пожениться и дают в том самую страшную клятву. То, что это игра, так сказать, обыкновенная, читатель, по-видимому, может догадаться сразу, даже без подсказки в виде целования куклы.
Обычно играют с чередой любого количества партнёров, до случая. Случай спасения с Наташей происходит через несколько лет, когда она впервые, как большая, отправляется на взрослый бал. Можно себе представить то упоение счастьем, которое испытывает подвижная темноглазая и темноволосая девушка, почти девочка, лучшая ученица школы танцев, когда она впервые оказывается на взрослом балу, когда весь внешний блеск залы ещё не надоел, а действует именно так, ради чего он и создавался: чтобы деструктурировать сознание и вызывать восторженное возбуждение. В таком состоянии человек готов любить кого угодно, не в смысле любого, а в смысле всех. Не остаться без партнёра Наташе обещал помочь Пьер, тот самый Пьер, в которого она была некогда влюблена (тогда Пьер был для того, видимо, достаточно подавляющий, но потом рядом с Наташей оказались ещё более подавляющие, следовательно, более подходящие для страстного влюбления; некрополе же Пьера, по мере его становления как личности, стало сходить на нет), но к которому её всегда продолжало притягивать, хотя она этого и не могла осмыслить. Не могла ни когда Пьер был холост, ни, тем более, потом, когда на его связь с Элен наложила благословение госцерковь.