Девушка, сверяясь с картами не телефоне, пошла вперед, рассматривая перед собой неровные ряды домов-представителей давно забытого деревянного строения. Погода стремительно портилась, словно чувствуя напряженное настроение Аси. Темные серые тучи непроницаемой дымкой заволокли небо, воздух вокруг тут же потяжелел, и жутковато-тусклый райончик стал еще более сумрачным.
Безликие прогнившие домики склонили свои крыши, словно в поклоне, и угрожающе заблестели темными потрескавшимися окнами. Ася шла вперед, с интересом заглядывая в приоткрытые двери подъездов, однако за слоями мокрой темноты ничего не могла разглядеть. Нужный домик оказался совсем близко к остановке. Асе пришлось склонить голову, чтобы не удариться о низкий брус дверного проема, сделанного словно для карликов, но ни как не для людей выше семилетнего ребенка. Стараясь не угодить ногами в одну из дыр прогнившего пола, Ася отвлеклась и разогнулась в предбаннике, не рассчитав, однако, что и он окажется не выше входа. Тут же с гулким шипением девушка схватилась за занывший затылок, а облупившаяся известка с шорохом свалилась наземь.
В подъезде пахло сыростью и плесенью. Деревянные стены, окрашенные некогда зеленой краской, почти все облезли. Старые почтовые ящики мирно покоились на полу, а одинокая лампочка, свисающая с потолка на паре разноцветных проводов, уныло подмигивала пустоте. Мокрая тишина обволокла Асю, отделяя от внешнего мира, сокрытого за низенькой покривившейся входной дверью.
Ася, стараясь долго не задерживаться, поднялась на второй этаж, поскрипывая деревянными ступеньками. Она в темноте нащупала железную тяжелую дверь и глухо постучала. Звонка здесь не было. Через несколько секунд за дверью послышалось копошение и, кажется, кто-то посмотрел в глазок, но наверняка разочаровался, поняв, что сквозь слой пропитанной плесенью темноты совсем ничего не видно.
— Кто там? — послышался скрипучий женский голос, словно задавленный тяжелой железной дверью.
— Это Таисия Власова. Я Вам писала.
Несколько секунд за дверью ничего не было слышно, будто женщина решала, можно ли доверять незнакомке. Но уже в следующее мгновение железный засов брякнул, с гулом отдаваясь в ушах, и дверь медленно распахнулась. Ася, приветливо улыбнувшись, столкнулась лицом к лицу с маленькой худощавой женщиной. У нее были редкие блондинистые волосы, что пушистыми завитками лежали на голове. Маленькие темные глазки пугливо выглядывали из-под толстой черной оправы очков, недоверчиво разглядывая посетительницу, а кончик тонкого опущенного носа дергался, словно принюхиваясь.
— Здравствуйте, — поздоровалась девушка, протягивая руку.
Женщина боязливо скосилась на руку и не двинулась с места, крепко сжимая дверной косяк жилистыми пальцами. Несколько секунд она о чем-то думала, хмуря складки над глазами, где когда-то располагались брови. Когда Ася уже решила было, что ошиблась домом, и собиралась извиниться за вторжение, женщина дребезжащим резким голосом спросила:
— Ты из «Пути»?
— Я журналистка. Писала Вам, помните? Собираю информацию от…
— Входи-входи, — женщина будто очнулась ото сна и, нетерпеливо махая рукой, загнала девушку в квартиру. — Ходят тут всякие. Не грех лишний раз переспросить.
— Понимаю.
Женщина, шаркая протершимися синими тапочками по коричневому выложенному полу, суетливо двинулась вперед. Ася послушно последовала за ней. Она оказалась в просторном темном коридоре. Справа по стене растянулись бело-серые стенные шкафы, слева красовались два неровных дверных проема: один на кухню, второй — в туалет. Женщина же махнула на одну из грязно-белых дверей впереди, ту, рядом с которой висел черный круглый счетчик электроэнергии, и сказала:
— Это моя комната. Проходи.
Ася скинула с себя черную короткую куртку и аккуратно переступила порог комнаты. Это была совсем небольшая комнатка, в которую еле-еле помещалась двуспальная идеально заправленная кровать, деревянный квадратный стол у окна и холодильник, едва достающий Асе до подбородка. От него вдоль стены тянулись полки, аккуратно заставленные баночками, коробочками и посудой.
В этой комнате, в отличие от остального дома, было светло и не пахло сыростью, а побеленный потолок не зиял буро-серыми пятнами плесени. Здесь было почти что уютно, по сравнению с остальными помещениями.
— Ну, Тася. Можно ведь «Тася»? — заговорила женщина, выставляя на клеенчатую разноцветную скатерть чашки. — Нет-нет, не разувайся.
— Можно, — девушка послушно выпрямилась и села на один из низеньких стульев. — А к Вам как обращаться лучше?..