— Я приму твое недоверие на свой счет, — Дас вытянул широкие руки с перекатывающимися под татуированной кожей мышцами и положил их Ма на плечи. — Ты ведь в курсе, что мы друзья?
— Да-а-ас, все нормально, — Марта вскинула голову и посмотрела на здоровяка с нетерпением. — Это очень мило, конечно, но не стоит.
Дас молчал, и Ма поняла, что он совершенно ей не верит. Ей захотелось нервно рассмеяться от такой несвойственной ему заботы, но девушка лишь резко подалась вперед, утопая в широких объятиях. Она чувствовала, как под белой футболкой гулко бьется о стенки груди мужское сердце, как за ее спиной сплетаются сильные руки, и мягко улыбнулась. Все-таки, ей не хватало такого простого прикосновения, самых обычных спокойных объятий, которые лучше слов говорили о том, что Марта не одна и никогда одной не будет.
Ася беззвучно открыла дверь и собралась было поторопить ребят, потому что до назначенного времени оставалось всего пол часа, однако тут же замерла, заметив, что ребята застыли в объятиях. Она почувствовала, как к щекам прилила волна смущения и тут же сделала шаг назад. Однако глупая улыбка коснулась ее губ, и девушка насмешливо покачала головой. Хоть кто-то здесь был счастлив.
Вскоре черный тонированный джип Даса, который больше походил на механическую копию своего владельца, рассекал улицы города глухим ревом. Ребята молчали, ощущая трепещущее внутри волнение. Сейчас им выдалась возможность разузнать, возможно, самую важную информацию за эти две недели, и под прессом навалившейся ответственности девушкам тяжело было даже дышать.
Перед Асиными глазами мелькали разноцветные дома, магазины и торговые центры. Чужие куртки, пальто, шапки и сумки сливались в единые серые пятна своих обезличенных владельцев. Одновременно город за окнами автомобиля был для Аси и родным пристанищем, и совершенно незнакомым пейзажем жестокости и однообразия. До сих пор девушка знала его лишь с одной стороны. С той, с которой обычно его видят дети из полных счастливых семей, школьницы с розовыми рюкзаками и студентки из окон съемных уютных квартир. Теперь же яркий, светлый колорит разбавился проблесками лжи, власти, преступности и алых накидок.
Увенчало эту ярмарку тщеславия белоснежное здание, напоминавшее пирамиду. Из его окон как будто выглядывали знакомые лица, мелькающие на особых собраниях «Истинного пути». А в кабинете на третьем этаже будто сидел сам Отец и дергал за свои веревочки даже после смерти.
— К черту, — сказал Дас, когда машина остановилась на парковке вблизи возвышающегося кремового здания Правительства.
— По-моему, там не так говорится, — хмыкнула Ма.
Но пожелания удачи были никому не нужны, особенно сейчас, когда это звучало словно насмешка. Девушки вышли из машины, хлопнули дверьми и пошли вперед рука об руку. Пока Правительство белоснежными стенами маячило в отдалении, Ася неожиданно даже для самой себя заговорила:
— Ма?
— Что?
— А что у тебя с Дасом?
— Что? — повторила свой вопрос девушка и обернулась к подруге, нахмурившись. — Что за вопрос такой?
— Ну, просто мне показалось, что между вами что-то есть… — поборов неловкость, продолжила Ася, но тут же пожалела о том, что сказала, потому что Ма смотрела на нее очень серьезно.
— Ничего, — дернула плечом девушка и отвернулась. Однако через несколько секунд продолжила. — Ты что-то заметила?..
— Какую-то неловкость, что ли. И ты смотришь на него так…
— Так, забудь об этом, — Марта вновь обернулась к Асе и дернула ее за кисть. — Выдумала себе что-то.
— Ладно, — Ася едва сдержала усмешку. Уж слишком нервно Марта отреагировала на то, что так тщательно выдавала за выдумку.
Деревянные светлые двери уже привычно скрипнули, будто предостерегая посетительниц от необдуманных действий. Девушек окружил рабочий шум, вереницы чужих голосов и документов, отчетливый стук каблуков и шорох пиджаков.
Когда девушки поднялись в уже знакомую приемную за пять минут до начала аудиенции, их встретила Елизавета, окинув привычным недоверчивым взглядом. Она подозвала посетительниц к своему столу и еще раз напомнила правила:
— Напоминаю, у вас пятнадцать минут. Вопросы ваши я прочитала и одобрила, но чтобы никаких расхождений с документом, — скорее ради приличия проговорила секретарша. — Никаких вызывающих, откровенных, компрометирующих вопросов. Никакого противоправного или грубого поведения. За этой стеной, — она махнула куда-то в сторону коридора. — Всегда наготове охрана. Если Тимофей Викторович посчитает, что вы нарушили предписания или повели себя слишком резко, — заканчивать интервью придется в отделении полиции. Все ясно?