— Я ухожу, — напарница лишь неодобрительно покачала головой и, схватив из-за прилавка тканевую бежевую сумку, вышла из магазинчика, не сказав больше ни слова, а Алла устало опустилась на деревянный круглый стул, приготовившись к очередному серому дню, каких у нее насчитывалось уже больше двенадцати тысяч. Это примерно двести восемьдесят девять тысяч часов и миллиард секунд.
Когда часы пробили девять вечера, оставалось десять страниц до конца романа, который Алла нашла на одной из полок прилавка и который взяла пролистать от нечего делать. Впервые ей хотелось задержаться на работе подольше, лишь бы узнать, чем кончилась история Эрнеста и Анны, однако одной мысли о конце рабочего дня хватило, чтобы женщина кинула книжку обратно в угол и встала со стула.
Алла устало потянулась и оглядела помещение. Тут следовало прибраться: разобрать стухшие овощи и фрукты, убрать свежие в холодильники, помыть пол и выкинуть мусор, трупный запах от которого впитался и в стены магазинчика, и в женские волосы. Однако вместо всего этого женщина ловко подцепила длинным пальцем розовую короткую ветровку, едва застегнула ее на пышной груди и выключила свет в магазинчике, намереваясь уйти, но в следующее мгновение вернулась за прилавок и забрала книжку, которую под него швырнула.
На улице стемнело, и почти весь район погрузился в кромешную тьму, которую едва рассеивали лишь искры огней из чужих окон и подъездов. Фонарей здесь почему-то не было. Алла шла бодро, успевая при этом время от времени прикладывать руку ко рту, зажимая между губами сигарету и втягивая ее терпкий смог в себя.
Пройти нужно было четыре километра, которые женщина миновала обычно за час с копейками. Она не любила работать вечером — здесь в это время переставали ходить автобусы, и в распоряжении Аллы оставались лишь бесконечные неровные дороги с кочками и лужами, на которых женщина шла почти вслепую.
Длинный тонкий каблук в очередной раз подвернулся, утягивая за собой все тело. Алла с грохотом упала. Послышался всплеск воды, а перед глазами все поплыло в сторону, грязный асфальт зарябил и потемнел.
— Сука, — прошипела женщина, сжимая мокрые ободранные ладони в попытке заглушить боль.
Потребовалось несколько мгновений, чтобы Алла смогла различить перед собой дорогу, грязно-коричневую лужу и кровь на руках. Очередная сигарета отлетела в сторону и скрылась в ночной глуши, тут же потухнув. Женщина попыталась встать, но подвернутая нога заныла, а руки мелко затряслись. Тошнота подкатила к горлу, но Алла удержала комок желчи в себе.
— Девушка, — послышался мужской насмешливый голос за спиной, — а, девушка, Вам помочь?
— Нет, — тут же грубо отрезала Алла, не оборачиваясь.
— А мне кажется, помочь, — продолжал насмехаться человек с резким, воющим тембром. Он, кажется, походил на местную интеллигенцию.
— Я сказала… — Алла не успела договорить, потому что над ней вдруг нависло две фигуры.
Двое мужчин, криво усмехаясь, склонились над сидящей в луже женщиной. Они были широколобыми, с маленькими рыбьими глазками и тупым выражением лиц, будто в детстве их кто-то с силой прижал физиономией прямо в стену.
— Не нужно, — вернув самообладание, ответила Алла и попыталась встать на ноги, однако чужие руки тут же легли на ее плечи и надавили на них, возвращая тело обратно на асфальт.
— Че, Антона Рябчикова знаешь? — спросил один из них с такой же перекошенной улыбкой.
— Ну.
— Оп, даж не отпирается, — хмыкнул второй.
— У нас сообщение для него, — продолжил первый.
— Ну, если умеете болтать с мертвыми, дерзайте, — рыкнула Алла и снова попыталась встать, но ей опять не дали этого сделать.
— Сказки свои для кого потупее оставь.
— Да куда больше?
— Ты че, борзая слишком? — один из мужчин, тот, что поменьше, дернулся вперед, однако второй задержал его рукой.
— Значит, теперь его проблемы — твои проблемы.
— С какой это радости?
— С такой, что он твой муж.
— Уже бывший.
— Долги бывшими не бывают.
Алла замолкла, гневно глядя на возвышающихся над ней мужчин. Она понимала, о чем идет речь, и легче ей от этого не становилось. Играть в дурочку с такими людьми было чревато последствиями, и все ближе черта дозволенного подбиралась к женщине.
Сердце бешено стучало в груди, разливаясь дрожью по всему телу. Руки неистово ломило и жгло от царапин, смешанная с грязью кровь стекала по запястьям. Ноги безвольно подгибались, не в силах противостоять мужской силе, что легла на хрупкие плечи.