«Но Паша…» — возразило сознание.
«А если это не Паша?! Вдруг это ловушка?»
«Придется рискнуть», — наседал внутренний голос.
«Рискнуть собственной жизнью? Как это умно».
«Будешь и дальше сидеть в гараже и ждать, когда ребята все сделают за тебя? Будешь ждать, пока они приведут тебе твою мать и сумку с деньгами подмышкой?»
Спор с подсознанием на пару секунд застопорился. Ася замерла, обдумывая собственные мысли. Она разрывалась на две части: одна неистово орала о том, что Ася сейчас же должна собрать манатки и ринуться в «Путь», а другая жалась в углу и поскуливала о какой-то опасности, которая могла ожидать на месте встречи.
Что бы сказала Ма на эту идею? Что она безумна, но необходима? Или что Ася в очередной раз предает их доверие? Дас бы, наверное, лишь махнул рукой да спрятал пистолет за пазухой. А Паша… Паша бы ни за что не отпустил Асю туда. Он сам бы ринулся вперед, лишь бы защитить тех, кто ему дорог. Значит, Ася должна сделать тоже самое и для него.
«Меня пытались убить», — вспомнила Ася недавнее покушение. — «Но у них не вышло. Может, попробуют еще раз?»
«Ты знала, на что идешь, когда согласилась продолжать расследование с ребятами. Теперь ты не сможешь отсидеться в стороне, защищая собственную жизнь».
Ася сжала телефон в заледеневшей руке и нахмурилась. Она решилась. Плевать, что это может быть ловушка; плевать, что вместо Паши ее могут встретить железные цепи и оружие послушников «Пути». Главное, что она сделает все, что в ее силах.
Ровно в девять часов утра следующего дня Ася, одолеваемая страхами и сомнениями, вышла из гаража. Ребята разошлись кто куда, безболезненно избавив девушку от необходимости в очередной раз скрываться, врать и изворачиваться.
Оскар Уайльд считал, что любовь обещает несбыточное и заставляет верить в невозможное. Ася мучительно гадала, можно ли ее мечту об уничтожении «Истинного пути» считать несбыточной, а веру в счастливый конец — невозможной.
Платон же говорил, что любящий слеп по отношению к любимому. И с этим Ася поспорить не могла. Она шла на встречу к хозяину религиозной секты, в душе мечтая о каких-то призрачных благосклонностях и скрытых чувствах человека, что несколько недель назад угрожал ей пистолетом.
Ася шла и корила сама себя за романтические глупости, то и дело всплывающие в голове. Она помнила обо всех рисках и опасностях, чувствовала фантом ледяной стали у себя на затылке, но все эти страхи меркли в сравнении с мыслями о Павле.
«Возможно, прямо сейчас ты добровольно идешь на собственную смерть!» — недовольно возмущалась она. — «Но беспокоит тебя лишь одно».
И все же ее мысли раз за разом возвращались лишь к одному чувству, которое она испытывала, — к любви. Ася шла и представляла, какими будут их первые слова; садилась в автобус и гадала, что он сделает, когда увидит девушку; выходила на остановке и думала лишь о янтаре в его глазах. В Италии говорят: «Любовь слепа, но видит издалека». И Ася видела, как на границе с горизонтом маячил, почти невидимый, ее шанс.
Оказавшись у знакомых стен ограды «Пути», девушка перевела дыхание после быстрой ходьбы. Она растерянно оглянулась по сторонам. Раньше забраться на забор ей помогали Паша или Дас, а теперь она оказалась здесь совершенно одна и понятия не имела, как ей оказаться наверху двухметрового ограждения самостоятельно.
«Об этом стоило думать раньше…» — недовольно подсказало сознание.
Ася проигнорировала замечания совести и взглянула на экран смартфона. Оставалось десять минут.
«Ладно», — девушка шумно выдохнула и потерла ладони. — «Это самое несущественное препятствие, которое у меня было».
Ася заправила выбившиеся прядки распущенных волос за уши. Она подошла к ограждению почти вплотную и подпрыгнула, вытянув руки вверх. Пальцы едва задели каменную кромку выступа. Еще несколько попыток подтвердили, что без посторонней помощи девушке никогда не удастся забраться наверх.
Тогда Ася оглянулась по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло прибавить ей несколько решающих сантиметров в росте. Где-то в отдалении, почти у самой пустынной дороги, лежал каменный валун, прижавшись спиной к фонарному столбу.
«Ну уж нет», — криво усмехнулась девушка. — «Его я сюда точно не дотащу».
Тогда ее взгляд упал на сук, видимо, отвалившийся от дерева, под которым лежал. Он был большой и толстый, но сухой и подгнивший со временем. Ася не знала, выдержит ли он ее вес, однако ничего другого, более подходящего на роль лестницы, в этом месте не было.
Дотащив корягу до забора, Ася взобралась на нее и тут же с удовольствием заметила, что ее лоб оказался почти на одном уровне с вершиной ограждения. Закинув руки на каменную плоскость, девушка подскочила и тут же повисла в воздухе, потому что сук под ней предательски треснул и провалился.