— Ася, я представляю, что ты сейчас чувствуешь, — заговорил Паша вкрадчиво. — Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. И я жалел о своих действиях в ту ночь каждую секунду. Каждый день я представлял, что скажу тебе в свое оправдание, предвкушал момент, когда мы наконец встретимся и я расставляю все точки над «i». Но с каждым днем я все больше понимал, что моим поступкам нет оправдания, что был и другой путь, который я не смог выбрать.
Ася была не в силах поднять глаза и лишь пинала носком ботинка землю, чувствуя, как вновь намокли ресницы. Почему-то все злость и обида, что наполняли ее на протяжении нескольких недель, растворились еще до того, как Паша сумел что-либо объяснить. Ася готовилась к ссоре, крикам и обвинениям, к неконтролируемой агрессии, к гневу и боли, что копились долгое время. Но вместо этого получила лишь сострадание и понимание, готовность простить Паше все, что угодно. Даже настоящее предательство.
— Моя мама жива, — вдруг сказал мужчина и замолчал.
Ася резко вскинула голову, нахмурившись.
— Что? Ма сказала, что она умерла при родах…
— В этом все и дело. Я считал так всю свою жизнь.
— И где она сейчас? — тихо уточнила Ася, опасаясь сказать или спросить что-то слишком личное, что-то, что может задеть Пашу.
— В первой психиатрической больнице. Уже двадцать семь лет, — после этих слов Паша прерывисто выдохнул и повернул голову вбок, всматриваясь в бесконечную ограду «Пути». Ася ошарашенно замолчала, не зная, что сказать.
— Паш… — протянула она и сделала неуверенный шаг вперед.
— Нет, — мужчина вскинул ладонь. — Не надо. Все нормально.
Ася недовольно сжала губы, но остановилась. Хмурые брови и стальной уверенный взгляд не могли скрыть дрожь в Пашиных руках.
— Что случилось тогда? — спросила девушка.
— В тот день, когда нас поймали и Андрей увез тебя, отец рассказал мне правду. Что моя мама была против «Истинного пути», что пыталась сбежать, спасти себя и меня, но он, — Паша выплюнул это слово с отвращением, сморщившись от гнева, — он не дал ей этого сделать. Закрыл в психушке, а когда я родился, тут же забрал меня к себе. Моя мама никогда не видела собственного сына. Ее лечили от шизофрении. И лечат сейчас.
— О Боже… — выдохнула Ася. — Но если это неправда? Если отец обманул тебя?
— Я тоже не поверил сразу. Но у него были доказательства: медкарта, фотографии, выписки из лечебницы. Ася, видела бы ты ее… — Паша вдруг замолчал, а девушка тут же шагнула вперед и резко обняла его, чувствуя, как сердце обливается чужой кровью.
— Мне жаль, — прошептала она, крепче сжимая объятия.
— Он угрожал убить ее, если я не подчинюсь, — продолжил Паша также тихо. — Мне казалось, что так я смогу спасти всех. И маму, и вас. Надеялся, что после случившегося вы не будете лезть на рожон, а у меня будет время, чтобы подготовить новый план. Но вы оказались слишком упрямыми, — Паша вдруг тихо засмеялся.
— Ребята не поверили в этот спектакль, — Ася тоже засмеялась и отстранилась. — Они слишком хорошо тебя знают.
— Иногда я жалею об этом. О чем вы думали, проникая в «Симметрию»? Я едва убедил совет в том, что разберусь со всем сам.
— Извини, конечно, но ты забрал все наши материалы, — в тон ответила Ася. — Нам нужно было достать новые доказательства.
— А Губернатор? Вы серьезно думали, что он расскажет вам хоть что-то? Он тут же прибежал в «Путь» в ужасе, что под него копают две студентки-журналистки. Я даже без фотографий понял, о ком идет речь.
Ася не смогла сдержать улыбки, хотя для смеха сейчас был самый неподходящий момент.
— Это было мое самое ужасное интервью.
— Вам просто нужно было ждать, но вы день за днем вставляли мне палки в колеса.
— Ты же знаешь, что мы не стали бы ждать, даже если бы ты лично об этом попросил.
— Знаю…
— Паша… — Ася хотела было что-то сказать, но вдруг в голову закралась неприятная мысль, которую девушка все это время упрямо от себя отгоняла. — Твой отец, он…
— Мертв.
Ася почувствовала, как от этих слов по ее спине пробежал табун леденящих мурашек. Она с мольбой взглянула на мужчину, и он понял все без слов.
— Это сделал не я.
— Но ты знал?
— Знал.
— И позволил этому случиться?
— А не должен был? Ася, он разрушил всю мою жизнь. И не только мою: тысячи человек пострадали от его тщеславия, эгоизма и жадности. Да даже ты и твоя мать. Теперь мы сможем изменить хоть что-то, теперь мы сможем сжечь весь «Истинный Путь».
— Хорошо… — Ася шумно выдохнула, пытаясь побороть смятение. — Что ты хочешь сделать?