— Хм… — задумчиво произнес мужчина. — К сожалению, с таким именем никто к нам не приходил. Может, Вы что-то путаете?
— Это точно? — с надеждой переспросила Алина. — Она искала свою маму и… — девушка вдруг замолкла на полуслове, осознав, что сболтнула лишнего.
— Точно, — кивнул Андрей. — Я знаю всех, кто недавно к нам приходил или обращался. Вашей подруги, к сожалению, не было.
— Понятно… — разочарованно протянула девушка. — Спасибо Вам.
— Не за что. Надеюсь, Вы ее отыщете, — ласково кивнул Андрей, и дверь за Алиной тут же приглашающе отворилась.
Алина вышла на улицу и набрала полную грудь воздуха. Руки мелко тряслись от необъяснимого страха, а жесткие взгляды охраны ощущались даже через дверь. Алина задумалась над словами Андрея. Теперь все сходилось. Виктория не встретилась с дочерью, потому что Ася не пришла сюда. С ней что-то случилось по пути. Может, на нее напали и ограбили или похитили?! А сообщение написал преступник, чтобы отвести подозрения. Чтобы Асю не начали искать раньше времени.
Алина резво соскочила со ступеней и стремительно набрала в поисковике адрес ближайшего отделения полиции. Нужно было срочно написать заявление о пропаже человека.
Глава 8: nox cogitationum mater
Ночь — мать мыслей.
Какую цену нужно заплатить, чтобы стереть свое прошлое? Можно ли начать жизнь заново, избавившись от опыта минувших дней, как от тяжелого грязного рюкзака? Даже если ответ на этот вопрос утвердительный, всегда ли есть возможность сделать это безболезненно? Аккуратно острым скальпелем вырезать из плоти истории неугодные опухоли собственного существования. Многие начинают жизнь заново, многим удается скрыться от своего прошлого, притвориться другим человеком. Многим, но не Асе. Не хватало ей смекалки и хитрости или внутреннего металлического стержня, она не знала. Зато умело наступала на каждые спрятанные в земле грабли и совершала ошибки одну за другой. Она прорубала себе путь другим способом, основываясь на своей интуиции и полагаясь на надежду, что только и могла, как без устали болтать.
Почти всю ночь Ася ждала гостей по свою душу. Она даже приготовила небольшую речь в оправдание, успела мысленно попрощаться с соседкой и подумать над тем, что она будет делать дальше, когда ее с позором выставят за двери «Истинного пути». Но выставят ли? И речь сейчас шла не о великодушных поблажках.
Однако ни этой ночью, ни следующим утром никто не пришел. С восходом солнца за дверьми послышались чужие шаги и голоса, заливистый смех. Покой и безмятежность общества никто не нарушил, и система продолжала жить своей слаженной жизнью.
Так и Ася, вновь приняв чужие правила игры, последовала за нитью, связывающей ее с культом. Она сонно приветствовала послушниц, улыбалась им, говорила с Аллой и наслаждалась утренней трапезой, будто совсем недавно не сжималась в ужасе от чужого пристального взгляда, а ее сердце не исполняло предсмертные кульбиты в груди.
Девушка уже заметила, что Отец и его советники никогда не трапезничали вместе со всеми в общей столовой, как и Сын. Но, тем не менее, ее глаза, каждый раз поднимаясь на обеденный зал, выискивали знакомый крепко сложенный силуэт. Ася чувствовала облегчение, не ощущая на себе груз цепких янтарных глаз, но при этом боязно представляла, как именно в этот момент в кабинете Отца идет сложный разговор об одной из послушниц, что поставила под угрозу безопасность всего общества.
Привычным утренним рационом стала жидкая безвкусная каша. Ася ела ее скорее на автомате, понимая, что без пищи в желудке у нее не будет сил не только на собственное расследование, но и даже на банальную уборку, которая вдруг стала неотъемлемой частью жизни. Надраивая полы и смывая пыль с мебели, девушка представляла реакцию себя из прошлого, что следила за матерью в несуразных солнечных очках или сидела в полиции, на это действо. Наверняка она получила бы кулаком по лицу или искупалась в словесных помоях. Но сейчас Ася не видела никакого другого пути. Она не могла, просто игнорируя окружавших ее Зайчиков, пойти с благодатным огнем наводить свои порядки, искать мать и сумку с миллионами рублей в придачу. Как бы сильно ей этого не хотелось.
Разыгрывающаяся комедия казалась фарсом, но от нее теперь зависела развязка акта. «Приспособься или приспособят тебя». Эта фраза стала уже своеобразной молитвой.
За уже привычными философскими размышлениями постепенно прошел очередной день. В «Истинном пути» время как будто текло по-другому, как-то по-особенному вязко и незаметно. Оно обтекало послушников своим холодным песком, позволяя им окунуться в густую терпкую вечность, но струилось быстрее, чем в остальном мире. Или Ася просто полностью погружалась в работу, забывая о ходе стрелок по циферблату.