Таких долгих собраний Ася еще не заставала. Точнее, длилось оно как обычно, но клочок бумаги, что девушка весь оставшийся вечер зажимала в руке под мантией, словно останавливал время. Вскоре Отец завершил тираду традиционным «Да благослови вас Великий!» и сошел со сцены. Зал тут же залился теплым светом, люди поснимали капюшоны и взяли в руки бокалы с вином. Ася сделала тоже самое, но, протискиваясь между неровными рядами людей, она незаметно опускала чашу, и содержимое беззвучно проливалось на пол.
Вскоре Ася забежала в туалет на своем этаже. Она, захлопнув кабинку, прижалась к стене, переводя дыхание и прижимая зажатый кулак к груди. Дрожащими руками она наконец развернула взмокшую бумажку и прочитала текст, выведенный резким, чуть заломанным почерком:
«Через двадцать минут после отбоя у выхода во двор. Паша».
Прочитав послание, Ася вдруг вновь прижала бумажку к груди и глупо улыбнулась. Почему-то было очень радостно и приятно от этого ощущения их общей тайны.
В назначенное время Ася спустилась на первый этаж. Она осторожно потянула ручку двери, ведущей в столовую, и та послушно поддалась. Девушка прошмыгнула в приоткрывшуюся щель и попала в пугающий, почти непроницаемый мрак обеденного зала. В темноте нельзя было рассмотреть ни буфетных стоек, ни столов со скамьями, но в самом конце зала, у панорамных окон и стеклянной двери, ведущей на задний двор, стоял мужской силуэт. Заметив Асю, он выпрямился. Девушка поспешила навстречу к Павлу.
— Привет, — прошептала она, когда подошла почти в плотную. — Ну ты меня и напугал с этой запиской.
— Прости, — виновато усмехнулся он. — Не видел другой возможности.
— Почему мы встретились здесь?
— Потому что отсюда можно пролизнуть в город, — ответил Павел, а Ася после этих слов чуть не запрыгала от радости.
— Мы выйдем в город? — зашептала она. — Боже, я уже неделю его не видела.
— Давай за мной, только осторожно, — Павел открыл дверь и вышел наружу. Ася поспешила за ним, мысленно подмечая, что вовремя решила не переодеваться в ночнушку.
Когда они вышли во двор, что почти растворился в воцарившейся мгле ночи, Павел завернул направо и повел девушку к деревянной небольшой постройке, что, вероятно, была сараем. Ася невольно прислушалась: почти полная тишина нарушалась лишь их тихими шагами, шорохом гальки под ногами и далекими звуками проезжавших машин. Во всем здании был выключен свет, и оно больше походило на заброшенный старый дом, в котором веками никто не жил. Оно будто впало в многолетний сон, из которого не могло выбраться, и не издавало ни единого звука. Даже его дыхание замирало, сливаясь с оглушающей тишиной вокруг.
Когда Павел обогнул старый подгнивший сарайчик, они оказались вплотную к высокой каменной стене. Мужчина, каким-то образом различая в непроглядной темноте предметы вокруг, на что-то встал и смог ухватиться за оградку, чтобы через секунду подтянуться и оказаться на ее верхушке. Он перевесил одну ногу на другую сторону и протянул руку Асе.
— Встань на камень перед тобой, — прошептал он.
Ася послушно последовала инструкциям. Она на ощупь нашла выступ перед собой, встала на него и схватилась за широкую мужскую ладонь. Скользкая подошва кед поехала по камню, но девушка и пикнуть не успела, как мужская рука подтянула ее вверх. Ася неловко схватилась за ограждение и подтянулась, сев рядом с Пашей. За забором тянулась широкая проезжая часть, усеянная фонарными столбами, и наконец девушка смогла разглядеть хоть что-то. Мужчина смотрел на нее с легкой усмешкой. В оранжевом свете фонарей, рассекающих пустынную дорогу, Ася увидела его лицо: густые брови, чуть прищуренные глаза и растянутые губы, — и ей тоже захотелось улыбаться.
Паша в момент спрыгнул с другой стороны ограждения. Он вытянул руки вверх и, прошептав: «Давай», поймал девушку, что слетела со стены не совсем удачно. Они, оглядываясь по сторонам, побежали сквозь лысые заросли кустов к дороге, на обочине которой была припаркована машина. Мужчина достал из кармана куртки ключи, и фары автомобиля приветливо мигнули. Это была не дорогая иномарка, как где-то глубоко в душе представляла себе Ася, а самая обычная легковушка, по типу тех, что каждый день в огромном количестве проезжают по этой самой дороге.