Хотя в зале не было ни люстр, ни ламп, он ярко освещался огнем: по стенам тянулись ряды свечей, сливающихся своим сияниям в сплошные костры. В центре стоял небольшой выступ, под ним также танцевали всполохи пламени в замудренном природном танце.
Терпкий густой запах обволакивал. Он почти физически ощущался вокруг, был одновременно и тяжелым, и легким, сладким и горьким, насыщенным и едва осязаемым. От него голова моментально пошла кругом, и Асе потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к душной атмосфере зала.
Девушка пошла вперед, ближе к ожидающей толпе, и наконец смогла рассмотреть присутствующих. Она словно попала на венецианский карнавал: вокруг мелькали десятки разноцветных масок самых разных форм и размеров. Мужчины и женщины слились в единую многоликую толпу, их пластиковые лица пестрили яркими цветами, узорами, деталями и украшениями. В огненно-красном освещении они выглядели кроваво-пугающими. Где-то стоял человек в грязно-золотой маске. На его лице застыла гримаса ужаса: черный рот растянулся в крике, под зияющими дырами глаз пролегли толстые крупные морщины, а длинные брови свелись к переносице. Рядом с ним стоял человек в бело-красной маске, разделенной на две части. Она не выражала никаких эмоций, была лишь раскрашена геометрическими фигурами и черными элементами ресниц, слез и губ. Чуть дальше от них Ася рассмотрела человека в бело-золотой маске двуликого: в разные стороны смотрели два длинных горбатых носа, две пары черно-коричневых губ и подбородков. На его красном лбу были высечены карточные масти: пики и бубны.
Женские маски отличались от мужских обилием узоров и аккуратно выведенных графичных линий. Одна маска была выполнена в форме полумесяца, по краям которого тянулись разноцветные волны и круги. Другая женщина скрывала лицо за бело-фарфоровой личиной с яркими черными бровями и красными губами. От ее лба тянулись сетчатые складки и рюши.
Люди вокруг стояли неподвижно и молча, однако от их масок исходила праздничная загадочная атмосфера. Резкий контраст настораживал. Было слишком неестественно смотреть на пеструю разношерстную толпу, что замерла на месте, словно восковая.
Тишина нарушалась лишь методичным стуком барабанов, который исходил из всех углов и глухим эхом разлетался по залу. Однако в затемненных концах помещения не было видно ни души, которая могла бы эти звуки издавать.
Ася влилась в толпу послушников. Она постаралась сильно не выделяться своим беспокойным страхом и тревогой, которая нависала над головой.
Через несколько минут грохот барабанов начал усиливаться. Из арки показались людские силуэты: впереди шел человек в черной мантии и с длинной деревянной тростью. На его голове была надета маска шута. Белоснежное лицо, вытянутое в насмешке, вот-вот должно было рассмеяться. Глаза разрезали красно-черные треугольники, растянутые губы были покрыты черным лаком. Его длинный острый подбородок закручивался на конце, словно бородка. А на голове выглядывал колпак с двумя рожками, на конце которых позвякивали золотые бубенцы. Его лицо было гротескным, слишком радостная гримаса, наоборот, пугала, а не веселила.
За человеком тянулся ряд женщин. Они были в таких же черных накидках, а маски на их лицах отличались от тех, что были у остальных. Они были ярче, прекраснее и богаче. Кажется, такие маски называли Венецианскими Дамами. Драгоценные камни блестели в сполохах огня, ими были инкрустированы губы и щеки, под глазами белели шарики жемчужин. Их белые лица были расписаны золотом и перламутром, затейливые узоры тянулись по высоким скулам, лбу и подбородку, соединяясь между собой и разрываясь в фигуры. Ото лба масок ввысь тянулись пушистые черные перья, плавно качающиеся на ветру, у некоторых — по контуру тянулась кружевная оборка.
Женщины, которые вошли с человеком в зал, явно были не послушницами. Всем своим видом они излучали роскошь и говорили о своем особом статусе на этом собрании. Их движения были плавными и грациозными даже под безразмерными толстыми плащами. Они медленно прошествовали к небольшому округлому алтарю и встали вокруг него. Всего девушек было шесть. За ними вокруг каменного пьедестала стояли три круглых постамента. На них блестели золотые чаши, наполненные чем-то.
Ася чувствовала жар от огня, легкое головокружение от запаха, и постепенно ее страх сменялся на благоговейное спокойствие. Ритмичный глухой стук по барабанам задавал тон, которому соответствовало все вокруг. Воцарилась атмосфера загадочного покоя и величественного умиротворения. Хотелось стать частью ритуала таинственности, прочувствовать всем телом безмятежность, которой не хватало такое долгое время.