Непроницаемая маска веселого Шута спала с лица Отца. Он опустился на деревянный трон, что стоял на пьедестале у стены, и отдался искушению с одной из женщин, которые выступали в самом начале. Его покрытое морщинами лицо в блаженстве растянулось, добрые карие глаза закрылись, губы вытягивались в тяжелых вздохах. Ася испуганно поняла, что не видит единственного интересующего ее человека — Пашу. Она боялась вглядываться в мужские силуэты вокруг не потому, что рисковала увидеть их наготу, а потому, что могла узнать в них его.
«Нужно уходить отсюда», — мозг работал на пределе. Он был покрыт густой дымкой ароматных масел, а тяжелое неповоротливое тело изнывало от жара огня.
Когда Ася наконец сделала первые неуверенные шаги к выходу, стараясь не наступить на какую-нибудь пару у себя под ногами, сзади ее кто-то схватил за руки и прижал к широкому телу. Девушка почувствовала стальную хватку на своей коже, из которой было невозможно выбраться, и попыталась извернуться, чтобы понять, кто ее схватил. Это явно был мужчина. На его лицо была надета широкая маска стального цвета. Ее массивный удлиненный подбородок больно упирался в затылок, а в круглых черных дырах мелькнули ярко-синие глаза.
— Как тебе мой подарок? Эту маску я выбрал специально для тебя, — зашептал человек в самое ухо. Ася с ужасом осознала, что это был Андрей. Он не выпускал ее из своих железных объятий. — Это Вольто, — продолжил мужчина, — Самый распространенный карнавальный образ. Я не хотел, чтобы на тебя смотрели. Я хотел, чтобы тебя оставили только для меня.
— Отпусти меня! — воскликнула Ася, продолжая бесполезные попытки вырваться. Она резко трясла плечами, тянула вперед и размахивала руками, но ничего не помогало. — Андрей!
— Почему ты в одежде? — удивленно спросил мужчина, когда его сильные руки проникли под накидку. Он сжал небольшую девчачью грудь в своих ладонях, и Ася тут же ощутила спиной его возбуждение. Он был словно голодный лев, которого только выпустили из клетки.
Резким ударом ноги Ася попала по колену Андрея, и на секунду он ослабил хватку. Этого хватило, чтобы выпутаться из его объятий, но запястье девушки по-прежнему находилось в его власти.
— Сука! — прорычал он, стиснув от боли зубы. — Ты не имеешь права мне отказывать, раз пришла сюда! Ты нарушаешь священный ритуал!
— Отпусти! — упрямо повторяла Ася, продолжая вырывать руку. Страх за свою жизнь резко отрезвил, и у девушки вновь появились силы на сопротивление, однако хватка Андрея все равно была сильнее.
— Я научу тебя слушаться старших по рангу… — гневно прошипел мужчина, стягивая с лица маску. Его черные кудрявые волосы беспорядочно растрепались по лицу, ярко-голубые глаза покрылись мутной пеленой, а губы растянулись в гневе. Он остался совершенно без одежды, и Ася упрямо глядела ему в лицо. Она старалась не опускать свой взгляд, чувствуя резкие приливы волн отвращения и тошноты. Еще никогда ей не было так омерзительно мужское тело.
Вдруг на плечо Андрея легла мужская рука. Он вздрогнул от неожиданности и обернулся, чтобы в этот же момент пропустить резкий удар в челюсть. От боли Андрей схватился обоими руками за щеку, отпуская Асю. Он чуть было не свалился на пол, но успел выровняться на подкашивающихся ногах. Однако прийти в себя сразу не получилось. Он застонал от обжигающей боли, пока Асю за руку не схватил Павел и не потащил ее за собой.
Девушка сразу узнала Пашу, несмотря на черную полумаску с серебряной росписью. Мужчина тащил Асю за собой уверенно, но его прикосновения не были обжигающе болезненными, они, наоборот, согревали и успокаивали. Ася ловко перепрыгивала через чужие руки и ноги. Люди вокруг не обращали никакого внимания на сбегающую парочку в красных плащах. Они полностью отдались друг другу, позабыв обо всем на свете. От их тел исходил жар, пот капельками стекал по спинам и груди. Некоторые из них объединялись в группы, коллективно ублажая друг друга, другие же забыли о половых различиях и нашли страсть в представителях собственного пола. По потолку струился горячий густой пар, ароматы масел смешались с запахом пота и выделений. Сквозь гул вожделенного шепота, стонов и криков было трудно услышать даже собственное дыхание.