Ася никогда не была книголюбом и предпочитала бумажным текстам фильмы и сериалы. Конечно, иногда ее могла соблазнить какая-нибудь интересная история, но она точно не была связана с бессмертной классикой или работами прошлых столетий. Книги, которые привлекали девушку, всегда были из разряда современной литературы. Это не совсем вязалось с образом примерного журналиста, но трудные школьные времена и экзамены напрочь отбили у Аси всякое желание с головой погружаться в прозу. Однако, попав в «Истинный путь», Ася стала почти все свое свободное время проводить под сводами библиотеки. Изначальная цель пребывания в архиве была далека от стремления изучать бумажные фолианты, но постепенно девушка стала вчитываться в мелькающие перед глазами страницы и погружаться в древние истории, часто разбавленные религией.
Так и сегодня Ася, сидя за одним из столов, в полном одиночестве разглядывала ветхие страницы собственного священного писания «Истинного пути». Было трудно сказать, сильно ли оно отличалось от той же Библии, но явно было изменено и тщательно отсортировано. Девушка уже поняла, что религией здесь было избрано не православие, или оно было очень сильно деформировано. Учитывая все эти «неотантры», «чакры» и другие элементы восточных культур, можно было предположить, что местная вера стала своеобразным сочетанием элементов многих вероучений. Видимо, она совместила в себе все то, что было нужно именно Отцу.
Страницы книги мелькали одна за другой, утягивая за собой и время. Иногда в библиотеку кто-то заходил, но стремительно исчезал с нужным собранием в руках. Работали за столами здесь нечасто — намного приятнее было заниматься своими делами в одиночестве. Но Ася сидела в библиотеке не только ради знаний, она также исподлобья наблюдала за далекой деревянной дверью, скрытой в тени книжных стеллажей. Кабинет за ней стал оплотом безопасности, где девушка могла расслабиться и забыться хотя бы на несколько секунд. А еще за этой дверью мог находиться человек, которому было не плевать на Асю и на ее жизнь.
Вскоре толстая короткая стрелка на часах, точно таких же, как и в Асиной комнате, коснулась двух часов дня. Ася поднялась, чтобы пойти на обед. Ей нельзя было игнорировать местный распорядок дня, хотя бы потому что в любой момент это могли заметить. Полная конспирация и беспрекословное послушание. Невероятно хотелось сделать вид, что, зачитавшись увлекательными религиозными текстами (которые больше походили на ересь), Ася потеряла ход времени и засиделась в библиотеке допоздна совершенно случайно. Так бы она пропустила свой собственный священный ритуал с походом в туалет в компании соседки. Но не есть еду — значит перестать себя травить. А перестать себя травить — вызвать подозрения.
Поэтому девушка уныло поднялась со своего места и подошла к самому дальнему книжному шкафу, чтобы впихнуть книжку обратно на место. Томик стоял на самой верхней полке, поэтому чтобы его достать Ася воспользовалась стулом, но сейчас ей ужасно не хотелось совершать лишних движений, и она рассчитывала обойтись своим ростом. Однако стоило девушке потянуться и на цыпочках припасть к стеллажу, как ее ступня врезалась в деревянную подпорку шкафа.
— Ай! — зашипела она, резко согнувшись и схватившись за ногу. Но в следующую секунду Ася ошарашенно замерла, уставившись на приоткрывшуюся под шкафом нишу. В ее темноте мелькнуло что-то синее.
Девушка огляделась по сторонам, убеждаясь, что действительно одна в библиотеке, и, встав на колени, сунула руку под шкаф. Под пальцами тут же оказалось что-то шероховатое и грубое. Стоило девушке достать находку, как она поняла, что это была папка. Кажется, Ася нашла тайник.
Пытаясь не радоваться раньше времени, девушка, также сидя на коленях, сняла резиновые заклепки и раскрыла папку. В ней таилась целая кипа бумаг. Ася достала их, отложила папку в сторону и внимательно вчиталась в кучу распечаток. Это оказались чьи-то личные дела.
«Долгов Артем Игнатьевич. Шестое марта тысяча девятьсот семьдесят девятого года…» — зачитывала девушка. Дальше шла информация о семейном положении, родственниках, месте учебы. Ася посмотрела на следующую бумагу. — «Сибирский Ян Андреевич. Тридцать первое июня тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения».
Еще пять страниц были исписаны похожими данными, принадлежащими другим людям. Все их имена не были известны Асе, это были совершенно незнакомые мужчины от тридцати лет, некоторые женатые, другие — холостые. У них у всех было высшее образование, большие семьи. Однако на обратных сторонах листов было еще кое-что: