Девушка, сначала пытавшаяся лишь отвлечься, рассматривая наборы слов, незаметно вникла в их смысл и зачиталась по-настоящему. Невольно она забылась, будто переместившись в совершенно другой мир. Притчи были слишком плоскими и линейными. Казалось, их скрытый смысл лежал на поверхности, но что-то было в священных текстах и такое, что перехватывало дыхание. Одна из притч называлась «Я смотрел вверх». И Ася нашла в ней свой смысл.
«Один любимый прихожанами раввин[Духовный лидер или религиозный учитель в иудаизме] вспоминал, как в детстве играл с другими детьми. Все они взбирались вверх по лестнице. Все, кроме будущего раввина, боялись подняться слишком высоко. Позднее дедушка спросил его:
— Почему ты не побоялся залезть выше других?
— Потому что они, поднимаясь вверх, смотрели вниз, — объяснил мальчик. — Они видели, как высоко забрались, и поэтому испугались. Я же поднимался и смотрел вверх. Мне казалось, что я нахожусь ещё низко, и это побуждало меня продолжать восхождение.»
Девушка отняла взгляд от книги и задумчиво вгляделась перед собой. Казалось, самая обычная история о смелости заиграла новыми красками. Она словно говорила: «Иди вперед!». Оглядываясь назад, Ася видела лишь свои ошибки, боль и разочарование. Она собственными руками цеплялась за груз, что тянул ее к прошлому, и не могла идти дальше, вверх по лестнице. От осознания собственной никчемности в груди разгоралась искра ярости. Ася не хотела быть пятым колесом, она жаждала сама решать свою судьбу, а не отдаваться воле череды случаев и происшествий. Все, что с ней случилось, — не ее вина, а лишь результат Отцовской власти. И пока Коэн будет продолжать сидеть на своем дубовом троне, возглавляя ярмарку тщеславия, все смерти и жертвы будут напрасны. Этого нельзя было допустить, как бы тяжело не было на пути к свободе.
И тогда мысли Аси вновь вернулись к самому важному: улики, доказательства и миллионы вопросов, ответы на которые добыть слишком тяжело. В голове прозвенел голос матери: «Мне пришло от нее сообщение, что она не хочет со мной общаться».
«Но как это возможно?» — закусив ноготь большого пальца, задумалась Ася. — «На прошлой неделе… Тогда мои вещи уже забрали. Но кто? Получается, что тот, у кого мой телефон сейчас, знает правду. Кто я, зачем я здесь и кто моя мать. Но почему до сих пор не выдал меня Отцу? Почему играется с перепиской?»
Ася отложила книгу на пол и резво вскочила со своего места, собираясь наведаться к соседке. Алла была в комнате, когда вещи Екатерины Лебедевой забрали, а значит, могла знать, кто стоит за этим сообщением. Возможно, это был один и тот же человек.
Ася в спешке покинула библиотеку, подгоняемая неумолимым желанием узнать правду. Время близилось к концу послушания, и Алла должна была уже вернуться в комнату. Она вечно заканчивала работу раньше срока, даже если дел было невпроворот. И этот раз не стал исключением: женщина полулежа расположилась на кровати, открыв свой любовный роман на первой странице. Увидев в дверном проеме запыхавшуюся соседку, Алла криво усмехнулась:
— Кросс бегала?
— Алла, — шумно выдохнув, произнесла Ася и упала на кровать, переводя дыхание. — Ты помнишь мой второй день здесь?
— Конечно, я записываю каждый твой день в своем личном дневнике, — саркастично начала соседка, картинно перелистывая свою книгу. — А, вот. «Дорогой дневник… Сегодня у моей соседки праздник — она впервые приняла местный наркотик и…»