Отец наконец приоткрыл завесу тайны своей личности, сбросил маску приторной всепоглощающей доброты. Он усомнился в Екатерине, в ее вере и желании здесь быть. Ася выдала себя своим ошарашенным взглядом и молчаливой задумчивостью.
«Что значат его последние слова?» — задумалась девушка, продолжая сидеть на холодном полу кабинки. — «Цена слишком высока… Это была угроза? Что мне придется дорого заплатить за непослушание? Или заплатить придется Андрею?»
Вскоре Ася все-таки вернулась в комнату. Она стянула с себя плащ и неаккуратно швырнула кусок ткани на кровать, куда рухнула следом. Чувство оглушительной опустошенности вновь заполнило собой безвольное тело. Очередное собрание, очередной ужас, жестокость, дикость… Девушка могла надеяться лишь на то, что Павел окажется и на этом собрании и сможет быть рядом. Хотя бы с другой стороны баррикад, на каменном подъеме за троном своего отца, но в одном зале.
— Что с тобой опять? — поинтересовалась Алла, наблюдая за тихими мучениями соседки.
— Со мной — ничего. С этим местом.
— Что с этим местом опять? — наигранно повторила соседка.
— Особое собрание.
— Опять? И ты идешь? — изумилась женщина.
— Мне четко дали понять, что выбора нет.
— Одной ночи натрахаться им не хватило, — задумчиво подытожила Алла.
— Отец сказал, там будет что-то другое, — поднимаясь, ответила Ася.
— Вот как, — поджала губы женщина. — Что же?
— Даже представить боюсь.
— Постарайся уйти оттуда, — вдруг серьезно заговорила Алла. Тонкие рыжие брови свелись к переносице, покрывая узкий бледный лоб паутинкой морщин. — Как в прошлый раз.
— Постараюсь… — прошептала Ася. Такая редкая забота соседки оказалась на удивление приятной.
Спустя несколько часов после отбоя Ася встала с кровати. Поглощенная в вереницу мыслей и раздумий, она не могла закрыть глаза ни на секунду. Перед первым особым собранием девушка чувствовала воодушевление: она была полна энтузиазма и желания очутиться в самом сердце «Истинного пути». Для Аси это была возможность сделать что-то действительно важное, помочь Паше не только на словах, но и на деле. Сейчас же девушка чувствовала лишь липкое напряжение от ожидания. Ладони покрылись холодными капельками пота, а грудь будто сдавливало прессом. Неизвестность убивала.
Когда Ася, скрывая свою фигуру под плащом, спустилась на первый этаж, она тут же была сопровождена одним из Зайчиков к люку под лестницей. Девушка подогнула голову и аккуратно на ощупь спустилась вниз. Винтовая каменная лестница ни капли не изменилась. Она таким же резким шлейфом уходила глубоко под землю. За ней ввысь тянулись широкие серые колонны, обрамляющие бесконечный темный зал. На своих местах остались и каменные солдаты с мечами наготове. За прошедшую неделю зал ничуть не изменился. Его холодные бетонные стены все также были обиты бархатом, вдоль них стройными рядами тянулись железные плоские канделябры, обставленные толстыми свечами. Лишь их неуверенные огоньки освещали просторный зал.
В центре помещения в ожидании стоял каменный алтарь, а вокруг его окружили три пьедестала поменьше. Ася вдруг рассмотрела на них странные символы, что не заметила в первое собрание.
В зале было тихо. Послушники выстроились плотным полукругом возле алтаря и высокого каменного возвышения у стены напротив. Массивный деревянный трон, на котором в прошлый раз восседал Отец, сейчас пустовал. Он, как и все люди здесь, с предвкушением ожидал появления хозяина.
Сейчас в зале почти не пахло. Ася помнила густой сладкий аромат масел и свечей, наполнивший плотной дымкой зал неделю назад. Сейчас едва можно было различить слабый запах ладана. Видимо, сегодня ароматы играли не ключевую роль в ритуале.
Когда в каменном арочном своде появилась фигура, облаченная в угольно-черный плащ, молчание в зале стало почти оглушительным. Отца сопровождала свита из семи человек, которые тут же присоединились к толпе, встав в первые ряды. Коэн же плавно поднялся на сцену и встал у витиеватой черной трибуны. Несколько мгновений он молча осматривал зал. Ася была готова поклясться, что он увидел ее. Она ощутила это всем своим нутром, всем телом, тотчас покрывшимся мурашками.