— Да…
— Как будто другой работы нет, кроме как книжки с места на место переставлять, — возмущаясь себе под нос, Алена покинула холл, и теперь Ася осталась в полном одиночестве.
Когда Ася оставалась совершенно одна, покинутая даже неумолимым жизненным ритмом, время вокруг как будто замедляло свой ход, а мысли просыпались. Они словно понимали, что девушка очутилась в тишине, и спешили заполнить собой молчание. Сотни непрошенных воспоминаний тут же замелькали перед глазами, и Асе потребовалось собраться с духом, чтобы от них отмахнуться. Девушка вновь вспомнила о Ксении. Даже сейчас, после такого важного разговора с матерью, Ася не могла отделаться от мысли об убийстве. Все вокруг напоминало о совершенном преступлении, и девушка как можно скорее улизнула из холла, пытаясь скрыться от мыслей под сводами библиотеки.
Переставлять книги по алфавиту — это ужасно нудное занятие, от которого постепенно отвлекаешься, мысленно уносясь далеко за пределы архива и «Истинного пути». Ася не смогла долго работать с книгами, беспечно изучая их обложки и выписывая названия. Она не смогла спрятаться за корешками собраний от самой себя и закрыться от своих же страхов. Вскоре ее рука, взметнувшаяся к верхней полке, резко замерла, болезненно вцепившись в полку, а вторая — накрыла собой рот, пытаясь приглушить судорожные всхлипы.
Можно было сколько угодно времени бежать из общего холла, от лестницы, избегать взглядов на светлый дубовый пол, но нельзя было скрыться от себя и своей сути. Ася не могла спрятаться от вины за книжными стеллажами, надеясь, что та не заметит ее и просто пролетит мимо. Вина всегда следовала за ней по пятам, острыми когтями вцепившись в спину. И когда никого не было рядом, она вкрадчиво нашептывала Асе о своем присутствии, напоминала о совершенном преступлении.
Прошло несколько мучительно долгих секунд, прежде чем Ася смогла разогнуться и справиться с потоком слез. Девушка отчетливо видела в дальнем углу библиотеки, около рабочих столов, безмолвный силуэт Ксении, что наблюдал за убийцей с молчаливым осуждением. Ася чувствовала, как от этого строгого стального взгляда внутри стягивается каменный узел, утягивая девушку под землю. Одного мнимого присутствия Ксении хватало, чтобы эмоции вновь взяли вверх и накатили такой волной, что физически могли сбить с ног. Ася невольно схватила одну из книжек, стоящих на полке. Она резко осела на пол, прислонилась спиной к книжному шкафу, пытаясь избавиться от навязчивого образа перед глазами, и упрямо вчиталась в томик. Это были Хасидские притчи. Ася никогда не увлекалась подобным жанром литературы, но сейчас он стал ее спасением. Сотни маленьких историй, таких коротких, но поучительных, были наполнены светлой божественностью. Они делились своим умиротворением с самой обычной послушницей. Эта воспитанница была далека от святости, от религии, от высших ценностей. Она грешила и никогда не стремилась к всеобщему благу. Даже сейчас, совершив преступление, бежала от всего мира в попытке миновать ответственности. Но притчам было все равно. Они служили для всех одной целью, их текст не менялся, читай их святой или обычный человек. Они стремились рассказать свои истории каждому, кто в этом нуждался. Ася нашла в них совсем немного успокоения.
Девушка, сначала пытавшаяся лишь отвлечься, рассматривая наборы слов, незаметно вникла в их смысл и зачиталась по-настоящему. Невольно она забылась, будто переместившись в совершенно другой мир. Притчи были слишком плоскими и линейными. Казалось, их скрытый смысл лежал на поверхности, но что-то было в священных текстах и такое, что перехватывало дыхание. Одна из притч называлась «Я смотрел вверх». И Ася нашла в ней свой смысл.
«Один любимый прихожанами раввин[Духовный лидер или религиозный учитель в иудаизме] вспоминал, как в детстве играл с другими детьми. Все они взбирались вверх по лестнице. Все, кроме будущего раввина, боялись подняться слишком высоко. Позднее дедушка спросил его:
— Почему ты не побоялся залезть выше других?
— Потому что они, поднимаясь вверх, смотрели вниз, — объяснил мальчик. — Они видели, как высоко забрались, и поэтому испугались. Я же поднимался и смотрел вверх. Мне казалось, что я нахожусь ещё низко, и это побуждало меня продолжать восхождение.»
Девушка отняла взгляд от книги и задумчиво вгляделась перед собой. Казалось, самая обычная история о смелости заиграла новыми красками. Она словно говорила: «Иди вперед!». Оглядываясь назад, Ася видела лишь свои ошибки, боль и разочарование. Она собственными руками цеплялась за груз, что тянул ее к прошлому, и не могла идти дальше, вверх по лестнице. От осознания собственной никчемности в груди разгоралась искра ярости. Ася не хотела быть пятым колесом, она жаждала сама решать свою судьбу, а не отдаваться воле череды случаев и происшествий. Все, что с ней случилось, — не ее вина, а лишь результат Отцовской власти. И пока Коэн будет продолжать сидеть на своем дубовом троне, возглавляя ярмарку тщеславия, все смерти и жертвы будут напрасны. Этого нельзя было допустить, как бы тяжело не было на пути к свободе.
И тогда мысли Аси вновь вернулись к самому важному: улики, доказательства и миллионы вопросов, ответы на которые добыть слишком тяжело. В голове прозвенел голос матери: «Мне пришло от нее сообщение, что она не хочет со мной общаться».
«Но как это возможно?» — закусив ноготь большого пальца, задумалась Ася. — «На прошлой неделе… Тогда мои вещи уже забрали. Но кто? Получается, что тот, у кого мой телефон сейчас, знает правду. Кто я, зачем я здесь и кто моя мать. Но почему до сих пор не выдал меня Отцу? Почему играется с перепиской?»
Ася отложила книгу на пол и резво вскочила со своего места, собираясь наведаться к соседке. Алла была в комнате, когда вещи Екатерины Лебедевой забрали, а значит, могла знать, кто стоит за этим сообщением. Возможно, это был один и тот же человек.
Ася в спешке покинула библиотеку, подгоняемая неумолимым желанием узнать правду. Время близилось к концу послушания, и Алла должна была уже вернуться в комнату. Она вечно заканчивала работу раньше срока, даже если дел было невпроворот. И этот раз не стал исключением: женщина полулежа расположилась на кровати, открыв свой любовный роман на первой странице. Увидев в дверном проеме запыхавшуюся соседку, Алла криво усмехнулась:
— Кросс бегала?
— Алла, — шумно выдохнув, произнесла Ася и упала на кровать, переводя дыхание. — Ты помнишь мой второй день здесь?
— Конечно, я записываю каждый твой день в своем личном дневнике, — саркастично начала соседка, картинно перелистывая свою книгу. — А, вот. «Дорогой дневник… Сегодня у моей соседки праздник — она впервые приняла местный наркотик и…»
— Алла, — рыкнула Ася. — Я серьезно.
— Солнце, что конкретно тебя интересует? — приторно нежным тоном заговорила женщина. — У меня нет твоего посекундного расписания.
— Тогда вечером забрали мои вещи. Помнишь, кто именно приходил за ними?
— По-моему, я говорила… — недоверчиво протянула соседка. — Мне повторить?
— Если не сложно, — в тон ответила Ася, чувствуя как внутри закипает раздражение.
— Зайчики Отца, — безразлично пожала плечами Алла. — Я хотела, чтоб они дождались тебя. Но пути… неисповедимы.
— Только Зайчики?
— Только Зайчики.
— Вот черт, — Ася разочарованно опустила плечи.
— Но, кажется, я слышала голос Андрея в коридоре… — неуверенно продолжила Алла. — Я запомнила, потому что услышала писк Ксении. Она в очередной раз докапывалась до него.
— Андрея?
— Ну не Отца же. Или, по-твоему, он лично должен забирать личные вещи послушников?
— По-моему, он вообще их трогать не должен, — резко рыкнула Ася.
Значит, вещи забрал Андрей. Связан ли он с этим сообщением? Знает ли правду о новенькой послушнице? Но на телефоне был пин-код. А еще Андрей — приближенное лицо Отца. Как он может умолчать о том, что гипотетически угрожает безопасности общества? Все-таки, подозревать Андрея глупо. Он здесь не последний человек, и не может рисковать собой и своей должностью из-за какой-то отступницы. Однако Андрей постоянно проявлял к Асе интерес. Связано ли его молчание с возможными чувствами? Хотя думать о таком слишком самонадеянно. Да и Андрей не шестнадцатилетний школьник, который готов рискнуть всем ради влюбленности, что кажется такой сильной и вечной. А если он просто наводит справки до сих пор?.. И ждет подходящего момента, чтобы раскрыть карты? Но какой может быть подходящий момент? В чем смысл его действий?