Ася помогла мужчине избавиться от насквозь промокшей рубашки, звякнула бляшкой его ремня и тут же стянула с него штаны. Она не могла терпеть обжигающий узел, что стягивал все внутри, и желала поскорее заполнить ноющую пустоту. Руки Павла блуждали по Асиному телу, очерчивая резкий силуэт. Он сжимал женскую аккуратную грудь, припадал к ней губами и игрался с набухшими бусинами сосков.
Вода била по лицу, стекала по разгоряченным телам, мочила их волосы и опаляла кожу. Однако от ее нестерпимого жара Асе хотелось лишь сильнее врезаться ногтями в мужскую спину, углублять смазанные поцелуи, стонать без проникновений.
Когда Паша наконец вошел в девушку резким толчком, она уже была вне себя от мучительного ожидания. Ася вскрикнула и тут же зажала рот рукой, выгибаясь в спине. Мужчина прижал ее своим телом к стене и ритмично задвигался, не позволяя ей шевелиться. Ася тяжело дышала Паше на ухо, припадала губами к его плечу, покусывая кожу. Она старалась еще глубже слиться с мужчиной, двигалась ему навстречу, ощущала его силу всем своим нутром.
Немая ярость, страх и боль — все скрытые глубоко в душе чувства Ася вымещала в резких толчках, глубоких царапинах и укусах. Она втягивала воздух сквозь зубы, губами всасывала кожу мужчины, оставляя яркие синяки. Еще чуть-чуть и она бы закричала от неудержимого удовольствия, однако остатки здравого разума твердили о послушницах, что могли их услышать.
Павел был на пике. Он жадно сжимал хрупкое женское тело, пытаясь выразить всю глубину собственных ощущений. Его сладостное наслаждение передавалось Асе через жаркие прикосновения, влажные поцелуи и будоражущую близость мокрых горячих тел.
Девушка почувствовала, как узел внутри разрывается на части, сдавливая собой все ее тело. Она резко выгнулась в спине, продолжая ритмично двигаться, и тут же властно прижалась губами к Пашиному лицу. Он ответил на поцелуй, игнорируя нехватку кислорода, и расслабился, чувствуя, как сладостно по телу разливается наслаждение. Ася растаяла в его руках, опустив голову на искусанное плечо. Некоторое время они молчали, тяжело дыша.
Через несколько минут Ася отстранилась от мужчины и слабо ему улыбнулась. Он ободряюще коснулся губами ее лба. И они оба вдруг прочувствовали, как им не хватало друг друга все это время. Как тяжело им было без нежных прикосновений, упоительных поцелуев и такой желанной близости.
***
Вскоре пластиковая дверь отворилась, выпуская из себя клубы белого пара. Ася, вглядываясь в коридор, выскользнула из душевой, утягивая за собой Павла. Девушка тихо захихикала, а мужчина тут же приложил ладонь к ее рту. Наконец, впервые за эту ночь, они почувствовали упоительное спокойствие и приятную слабость в теле. Напряжение, смешанное с чужой кровью, смыл жесткий поток кипятка. Раны на их руках почти не ныли, они постепенно затягивались, как и рубцы в душе.
Пока Ася с Пашей прощались, полностью поглощенные своими чувствами, они не заметили в тени фигуру, что пристально следила за ними. Андрей стоял на лестничном пролете, внимательно вглядываясь в целующуюся парочку. Он был полон готовности действовать. У Андрея был свой план.
Дополнительная глава: о Ма
— Ма-рта, — всего два слога. Не звучные, слишком односложные. Они никогда не значили ничего большего, чем строчка в паспорте. И каждый раз, когда кто-то протягивал, словно корова, это длинное «Ма-а-а», обладательницу имени неизменно передергивало.
Ребенок, которого избегали взрослые. Девочка, над которой смеялись одноклассницы. Девушка, которую шарахаются прохожие. Марта всегда была другой, и никогда ее это не смущало. Ей не нужна была семья или друзья, поддержка или признание. Для всех вокруг Марта была нелюдимой овечкой, с которой общаться себе дороже. И только один человек видел ее настоящую.
— Марта.
Из ее уст слоги слетали так мелодично и приятно, будто купаешься в парном молоке. Тепло и уютно. Бабушка всегда знала, что под колючей толстой оболочкой скрывается ранимый, обиженный на мир ребенок, и старалась быть рядом, как бы тяжело это иногда ни было.
— Марта, мне звонила твоя мама. Что ты сделала с одноклассником?
— Она опять нажаловалась тебе?
— Ты же знаешь, у нее много работы…
Марта знала. Знала, как никто другой, насколько много работы у матери, что она не может найти ни секунды на свою дочь. И даже на выходных женщина спешила по делам, позабыв, что дома оставался кто-то незначительный. Пустые комнаты и коридоры сливались в лабиринты, в которых одиноко плутала маленькая девочка, совершенно не понимающая, почему опять осталась одна.
— Марта, не дуйся. Твоя мама старается ради тебя.
— Мне не нужен новый отец! Не нужно никого искать!
Но сколько бы Марта не пыталась доказать, что ей хорошо и так, с вечно пропадающей где-то матерью и кроткой бабушкой, никто не считался с мнением ребенка. В ее жизнь стремительно приходили мужчины, уверяющие девочку, что станут для нее лучшими отцами, а потом также без оглядки исчезали. Ее мать упрямо продолжала бесплодные попытки обрести счастье, а на плечи бабушки ложились результаты былой семейной жизни, то есть воспитание ребенка.
— Марта! Ты отрезала однокласснице косу?!
— Она назвала маму шлюхой!
Время неумолимо шло вперед, годы тянулись один за другим, а девочка, которая с каждым годом все больше теряла надежду, продолжала верить, что ее мать уехала на время и скоро вернется. Одноклассники становились все злее, учителя — безразличнее, а Марта лишь пыталась защититься. Даже когда приходилось нападать первой.
— Марта, чего ты добиваешься?!
— Я просто говорю правду, богатенький ты идиот.
— Она того не стоит, Паш, пошли.
Марта уже давно поняла — не стоит ждать атаки, нужно сразу встать в стойку и показать, что будешь обороняться. Она уже пропустила столько ударов! Первым стала смерть отца, вторым — бесконечные насмешки сверстников, а третьим — уход матери, обещавшей когда-то то самое сказочное «долго и счастливо» и почему-то нашедшей его только для себя.
Но Марта была человеком. А он не может всегда быть начеку и следить за всем вокруг. Руки, выставленные блоком перед собой, уставали, и их приходилось опускать. Зато никогда не дремал враг, каким бы он ни был.
— Ма-а-арта, — протянул человек. В его руках блестел заламинированный учебный пропуск, который девушка обронила.
— Что? — Марта почувствовала, как в груди что-то оборвалось, но не позволила страху взять вверх. Она с вызовом смотрела опасности в глаза.
— Девятый класс… Совсем молоденькая, — мужчина неумолимо приближался. Словно зверь на охоте, он размеренно шагал вперед, заводя жертву в каменную ловушку дворовых стен.
— Ну уж помоложе тебя, — это была глупая, совершенно глупая идея, — играть с огнем, но Марта не собиралась пресмыкаться. Даже если вокруг никого не было, а сама она прижималась к холодной бетонной стене подворотни.
— Совсем не страшно? — девушка чувствовала, как чужой шепот обжигает шею. Ей было до чертиков страшно, но никакое чудовище никогда об этом не узнает.
— Чего мне бояться? У тебя член-то встанет?
— Ха!
Марта часто переоценивала себя и недооценивала соперника. Она пускала в ход кулаки, умело выстраивала омерзительные оскорбления и никогда не думала о последствиях. Забывала, что одноклассница, сжимая в руке блондинистую косичку, побежит жаловаться учителям, а мужчина, почувствовав сопротивление под собой, использует силу. И какой бы бесстрашной ни была Марта, она не могла противостоять тем, кто физически был сильнее, и на чьей стороне были взрослые.
— Ма!..
Юноша, вдруг выглянувший из-за угла, не договорил. Он бросился вперед, будучи в два раза ниже мужчины, вжавшего Марту в стену. Однако разница в размерах его ни капли не смущала. Парень со всех сил лупил по толстой коже человека, что с легкостью его оттолкнул.