— Выведите их, — последнее, что сказал мужчина, перед тем как скрыться в зале.
Круг охраны тут же сомкнулся, чужие руки властно сжали за шею, плечи и волосы. Ася резко дернулась, пытаясь высвободиться, однако Зайчики тут же схватили ее сильнее.
— Паша! — крикнула она в отчаянии. Ее голос сорвался.
— Не трогай меня, — зарычала где-то справа Ма, изворачиваясь. Но она была слишком хрупкой и маленькой, чтобы противостоять амбалам, что в три раза больше нее. Ее тут же схватили, с силой стиснув тонкие руки.
Дас же резко отбивался, отражая удары охраны и успевая пробивать их по лицам и животам, однако его сопротивление быстро предотвратили трое Отцовских солдат. Но и они едва сдерживали его массивное тело.
Дубовая входная дверь отворилась, и Асю вынесли вперед. Девушка почти не касалась пола ногами, и могла лишь беспомощно барахтаться в сетях чужих рук. Она пыталась оглянуться назад и рассмотреть за непроницаемыми фигурами Зайчиков Павла, однако холл пустовал. Вдруг Асю вытолкнули за двери, и она, не удержав равновесия, полетела вниз по лестнице, не разбирая ничего перед собой. Со жгучей болью девушка упала на колени. Она подняла голову и сквозь слезы рассмотрела, как вслед за ней из дверей вытолкнули Ма, а потом и Даса.
Ма тут же подскочила к Асе и помогла ей подняться, тихо ругаясь матом. Дас тут же заколотил огромными кулаками по закрывшейся двери.
— Ублюдки! — зарычал он басом. — Дверь откройте! Коэн, идиот конченный, выходи!
Баритон Даса разрезал вечернюю мглу пустой улицы. Ма стояла рядом с Асей, и впервые она выглядела такой беспомощной и потерянной. Они безвольно наблюдали за другом, колотящим в дверь. Ася болезненно обняла себя руками, едва сдерживая слезы, а Ма аккуратно подошла к Дасу и потянула его назад.
— Пошли, Дас, — прошептала она. — Пойдем. Они ведь выйдут.
— Пусть выйдут! — закричал он. — Пусть выйдут твари, поговорим по-взрослому!
— Дас… — в голосе Ма прорезались стальные нотки. Она резко дернула его за плечо. — Посмотри на меня. Включи мозги и пошли.
Мужчина несколько секунд гневно смотрел на Марту, потом обернулся к Асе и его гнев сменился такой же растерянностью, что была написана на лице девушки. Он упрямо поджал губы и прыжком спустился с лестницы.
— Ну, не раскисай, — Дас поддернул дрожащий подбородок Аси пальцем. — Идем.
Его массивная теплая рука легла на Асины плечи непроницаемым щитом. Девушка, опустив голову, тихо всхлипнула и послушно поплелась за ребятами. Она отказывалась верить в то, что произошло, в то, что сказал Паша. Отказывалась принимать его взгляд, полный безразличия, его руки с направленным на нее пистолетом. Он никогда еще так не смотрел, никогда Ася не видела этого дикого гнева в его глазах. Теплый янтарь стал обжигающей лавой. Нежные руки превратились в острые ножи, готовые порубить всех вокруг на кусочки.
Нестерпимая боль сжала Асину грудь с такой силой, что дышать стало невозможно. Девушка согнулась, сжимая куртку в кулаках. Рвота комом подступила к горлу, и Ася едва успела побежать до ближайшего мусорного бака. Дас с Ма сочувственно переглянулись. Они подхватили Асю под руки и повели к машине. В салоне Ма аккуратно обтерла бледное неживое лицо подруги салфетками и почти силой всунула ей в руки бутылку воды.
Некоторое время все они молчали, пытаясь осознать случившееся. Первой, как ни странно, заговорила Ася.
— Все кончено? — сипло спросила она.
— Нет же! — грубо воскликнул Дас, ударив руками по рулю. — Эти уроды с ним что-то сделали.
— Я тоже так думаю, — кротко, без привычной едкости, согласилась Ма. — Они отлично умеют промывать мозги.
— Но если он правда решил взять секту в свои руки… — не поднимая головы, возразила Ася.
— Нет, — уверенно отрезала Ма и подняла Асино лицо за подбородок, заглядывая девушке в глаза. — Ты не знаешь его так, как мы. Это место стало его личным адом.
Слова Даса и Ма были полны уверенности. Но она казалась искусственной. Они продолжали говорить о том, что случилось, как Коэн мог завладеть сыном, чем угрожать ему. Однако Ася видела перед собой лишь его глаза. Глаза, полные ненависти, глаза человека, который сделал свой выбор. Он оборвал их связь, угрожал человеку, которого заставил себя полюбить, пистолетом, и лишь в отвращении морщился, когда слышал ее мольбы. Ася не могла поверить словам ребят, как бы они не старались, и ей почему-то казалось, что пришел конец их славной романтичной истории, обреченной на счастливый финал.
Наконец Ася оказалась за стенами «Истинного пути». Она вдыхала чистый, наполненный свободой воздух, ощущала жизнь, оставившую ее за каменной изгородью когда-то, и вновь обрела возможности, которые потеряла. Ася избавилась от «Истинного пути», сбежала от вечных собраний, убийств и ритуалов. Она вырвалась из цепких лап обмана, скрылась от непроницаемого лика Отца, от Андрея и его интриг. Теперь Ася была свободна, однако цена этой свободы оказалась слишком высокой. За спиной девушки осталась целая история: собственная мать так и не вернулась из секты и не узнала, на что пошла ее дочь, соседка осталась под прицелом «Пути», даже не зная об опасности, а Паша, вырвав из груди Асино сердце, безжалостно растоптал его у нее на глазах.
Ася стала свободной. Она смогла вдохнуть полной грудью. Но нужна ли ей эта свобода? Как она распорядится своей жизнью теперь, когда, оглядываясь назад, видит лишь боль и разочарование?
Ася могла лишь вглядываться в мутные очертания будущего и догадываться, что делать дальше. Ей нужно было вновь научиться жить и давать отпор тем, кто посягнет на ее жизнь.
Конец первой части.
Часть II. Глава 21: Η ισχύς εν τη ενώσει
Часть вторая.
Сила — в единстве.
Две недели спустя.
Первое апрельское тепло, уже давно пробудившееся за городом, отогревало своими лучами голые ветви деревьев, серый бетон зданий и головы случайных прохожих. Человеческие силуэты, облаченные в разноцветные пальто и куртки, сновали между собой, не замечая ничего вокруг. Город просыпался, а за ним вставали и его жители, собираясь на очередной рабочий день. Кто-то на бегу запрыгивал в уезжающий автобус, кто-то разогревал двигатели машин, а кто-то предпочитал сокращать расстояния пешком.
Высокие стеклянные витрины магазинов и окна многоэтажек отражали восходящее оранжевое солнце, бликами отражаясь на земле. Сонные маршрутки лениво проезжали по широким дорогам, приветственно мигая друг другу. Остановки медленно наполнялись людьми, загорались неоновые вывески магазинов, приветственно открывались двери и загорался свет — в общем, наступало привычное городское утро.
Чья-то черная кепка мелькнула в толпе людей. Ее непроницаемый козырек скрывал лицо не только от солнца, но и от любопытных глаз, и ее обладательница без страха могла осматриваться вокруг. Девушка, спрятав руки в карманы, ловко маневрировала между людьми, и упрямо шла вперед. На груди у нее болтался белый провод с одиноким наушником. Второй же, плотно уместившись в ухе, нашептывал какой-то трек.
Темно-русые распущенные волосы прыгали на плечах от каждого дуновения ветра, и девушка откидывала надоедливые пряди на спину. Она спешила дальше по оживленной улице, не обращая внимания ни на спешащих прохожих вокруг, ни на проезжающие с грохотом машины. Ее взгляд был словно приклеен к далекой фигуре впереди.
Широкие перекрестки поминутно мигали разными цветами, бело-желтые зебры растянулись коврами поперек дорог, и ровные ряды разношерстных зданий и домов послушно тянулись далеко за горизонт. Девушка шла вдоль дороги под пологом только-только просыпающихся каштанов и ускорялась каждый раз, когда призрачная фигура терялась в толпе.
Когда расстояние между людьми начало неумолимо сокращаться, девушка стала предусмотрительнее прятаться за спинами прохожих и натянула кепку на лицо еще сильнее. Вряд ли ее вообще можно было заметить, но излишняя осторожность никогда никому не вредила. Человек же продолжал идти вперед, сжимая в правой руке темно-коричневый кожаный портфель. Его левая рука покоилась в кармане строгих черных штанов и почти не изменяла своего положения. Девушка ухмылялась, думая об этом. Она надеялась, что человек еще не скоро сможет также ловко управляться своей этой рукой, как раньше.