— Все же спасибо, ты очень быстро среагировал.
— Просто повезло, — пожал плечами он. — Тебе следует быть осторожнее. Они могут повторить эту попытку.
— Но неужели я представляю для них такую опасность?
— Ты копаешь под них — этого уже достаточно.
— Значит, я на верном пути, — сказала Ася скорее для себя в попытке обнадежить и подавить страх, что сжал своими склизкими щупальцами все внутри.
Вскоре Ася вернулась в гараж. Она зашла в помещение, полное сладко-терпкого дыма, и ошарашенно уставилась на Даса, восседающего с трубкой в руках. На низеньком журнальном столике перед ним стоял кальян. Из красной вытянутой колонки играла музыка, а оранжевые гирлянды сияли, переливаясь искрами.
— Что это? — ошарашенно произнесла девушка, закрывая за собой дверь.
— Не спрашивай, — уныло махнула рукой Ма, которая, видимо, тоже не испытывала восторга от представленной картины.
— Мы договаривались встретиться в восемь, — заметил Дас наигранно строго. — Ты не спешила.
Ася покосилась на циферблат смартфона, время на котором почти перевалило за девять вечера. Вдруг она заметила трещину, пролегавшую, словно лощина, от одного края экрана к другому, и не смогла скрыть разочарования на лице.
— Да не расстраивайся так. Главное, что пришла, — вновь заговорил Дас.
— Я расстроена, потому что час назад меня чуть не сбила машина «Пути».
— Что?! — воскликнула Ма, и ленивая пассивность тут же сошла с ее лица. — Что произошло?
— Ты обламываешь все веселье, — угрюмо заметил Дас, однако из его голоса исчезла привычная ирония.
Ася в красках рассказала, где была и что произошло, не забыв уточнить и о предшествующем припадке Ксении, и о неожиданной помощи Ярослава. Она говорила, и сама не могла поверить, что повествует о том, что несколько часов назад случилось с ней, а не с кем-то другим, незнакомым. Ребята присмирели и с тревогой вслушивались в ее слова.
— Тебе повезло, что Ярослав был там, но… — заговорила Ма, сжимая в руке бокал, полный вина.
— Но это жесть как странно, — закончил за нее Дас.
— Не знаю, — грустно пожала плечами Ася. — Он сам рисковал жизнью, когда бросился под машину. Да и так волновался… Не знаю.
— Значит, — в руках Даса вновь появился кальянный мундштук, — мы празднуем, что ты выжила сегодня благодаря нашему новому верному последователю.
— Дас, — Ма попыталась выбить трубку из рук мужчины, однако он ловко ее поднял и легко задел девушку по голове. — Ты понимаешь, что не время для шуток?!
— Нет-нет, — возразила вдруг Ася. — Все хорошо. Давайте отвлечемся. Меньше всего я бы сейчас хотела лежать в кровати и обдумывать мою близкую кончину.
— Учись, — хмыкнул Дас и демонстративно протянул мундштук Асе, которая с некоторым сомнением взяла его в руки. Ма же просто покачала головой.
Некоторое время ребята болтали на отвлеченные темы. Терпко-жгучий дым щекотал легкие и разливался по всему телу сладостной легкостью. Боль в затылке отступила, и Ася наконец смогла расслабиться, сидя на диванчике.
Из динамиков звучала авторская песня в аккомпанементе с гитарными аккордами и переборами. Воздух наполнился запахом ванильного табака. После нескольких бокалов вина Асины глаза начали слипаться, а мысли путаться. Она все чаще молчала и зависала в своих мыслях, отвлекаясь от тихих разговоров ребят. Все отчетливее она видела перед глазами яркий свет фар, слышала истеричный визг шин и чувствовала чужие руки, отталкивающие ее с дороги, на груди. Все те мысли, от которых она пыталась избавиться, с каплей алкоголя стали настойчивее, а неприятные чувства обострились.
Послышался голос Боба Дилана, запевающего о небесных вратах. Вдруг Асино сознание поразила неприятная мысль, которую развязавшийся язык тут же поспешил озвучить.
— Я вот думаю… — задумчиво начала она, привлекая внимание ребят, до этого обсуждавших какую-то теорию заговора. — Паша же теперь главный… И… — мысли шли с трудом. — Неужели это покушение — его рук дело?
— Нет, — тут же грубо отрезала Ма.
— Почему?
— Просто потому что это Коэн, — хмыкнул Дас. — Он никогда бы не запачкал руки в чужой крови. Тем более в твоей.
— Он всегда был таким? — спросила Ася, сама не зная, что имеет ввиду.
— Каким?
— Ну, всегда боролся, отстаивал что-то…
— О-о, да, — протянула Ма, коротко рассмеявшись и взглянув на Даса. — Справедливость — его конек.
— Это тот самый тяжелый случай, — участливо протянул Дас. — Вечные идеалы, вера в мир во всем мире.
— Но вот чего я не понимаю, — с энтузиазмом заговорила Ася, уличив возможность лишний раз обсудить Пашу. — Как он оказался против своего отца?
— Это результат долгой и кропотливой работы меня и Даса.
— Вы вправили ему мозги? — с усмешкой спросила Ася неверяще.
— Он был одиноким мальчиком без друзей с очень странными взглядами на жизнь, — заговорил Дас, погружаясь в далекие воспоминания. — Я вступился за него перед задирами-одноклассниками, а потом понял, почему его задирают. Малец был всерьез уверен, что лучше всех вместе взятых в этой школе, твердил о каких-то вечных идеалах, повторял заученные отцом фразы о предназначениях и верах. Я сотню раз пожалел, что помог ему, потому что он не прекращал болтать об этом религиозном бреде.
— Но потом ты преподал ему отличный жизненный урок, — хмыкнула Ма, приподняв свой бокал.
— Я сказал, что, если он не заткнется, я лично отведу его на встречу к Всевышнему, — подтвердил Дас довольно.
— Значит, в детстве он был примерным сектантом? — удивленно переспросила Ася.
— Он же рос, держась за юбку своего отца и, видимо, играл в солдатиков на всех собраниях «Пути».
— А его мать? — не удержалась от вопроса заинтригованная Ася.
— Она умерла при родах, — мрачно ответила Ма.
— И что, вы просто донесли до него мысль, что секта — это неправильно?
— Мы только открыли ему глаза на сумасшествие вокруг. Кульминацией стало его первое особое собрание, — Ма сморщилась. — В восемнадцать он увидел ритуальное убийство и до конца убедился в том, что оказался в полнейшем…
— И кончилась его детская наивность, — подтвердил Дас. — С того момента он начал бредить идеями, которыми живет сейчас.
Ася задумчиво замолчала. Она вдруг остро осознала их с Пашей кардинальное различие. Он с самого детства жил во лжи, невольно стал частью выстраиваемой собственным отцом империи зла, в которую сам искренне верил. На деле маленький мальчик никогда не мог довериться своим близким: мать покинула его, не успев даже увидеть, а отец пользовался детским доверием, взращивал своего собственного приемника, чтобы потом передать в руки юноше тщательно склеенный карточный домик. Паша был одинок, не понят, обманут, отвергнут. Ему всего-навсего повезло, что он встретил своих друзей, которые не отвернулись от странного мальчишки с причудами, а показали ему настоящую жизнь и правду, которую он сам мог выбрать.
Ася же все свое детство провела в любящей полной семье, где чувствовала себя частичкой чистой и безграничной любви. Где по выходным она неизменно получала мороженое, а на праздники могла выбрать любую понравившуюся куклу. Она просыпалась в собственной мягкой кровати не с мыслями о предстоящих собраниях, не проводила свободное время за проповедями и молитвами, не терзала свое детское сознание недетскими заповедями.
От этих мыслей у Аси сжалось сердце. Она чувствовала такое сочувствие к Павлу, какого еще никогда не испытывала, и так сильно вдруг захотела оказаться рядом, что на глаза выступили непрошенные слезы. Ей хотелось разделить эту участь с Пашей, помочь ему преодолеть свое прошлое, избавиться от груза темных воспоминаний, стереть с сознания лживые наставления и протянуть дорожку к тому будущему, которое он сам бы хотел, а не которое ему когда-то продиктовал озабоченный властью и богатством отец.
Сквозь музыку и громкие голоса друзей Ася едва услышала вибрацию телефона.
«Ярослав», — почему-то вдруг всплыла мысль в опьяненном сознании. — «Я же не отписалась ему».