— Слишком густой суп, не могу сделать экстраполяцию.
— Вы что, никогда не слышали про систему «Джи-пи-эс»?! — крикнул Конрад поверх гула.
— А что толку? ЭМИ.
«Электромагнитный импульс?!» Конрад не решался поверить собственным ушам. Речь шла о своего рода микроволнах, генерируемых при подрыве ядерных боеприпасов и славящихся своей способностью уничтожать современную электронику. Так вот почему они полетели на таком древнем корыте! Интересно, чем же Йитс там занимается?
Он предложил:
— А допплеровский измеритель?
— Тоже отрубился.
— Послушайте, Лундстром! Надо подавать сигнал, пусть высылают помощь с Мак-Мердо. Сколько до них?
— Конрад, вы до сих пор не поняли, — поморщился Лундстром. — Мы не садимся на Мак-Мердо. Наш пункт назначения в другом месте.
— В другом, не в другом… Нам не дотянуть, капитан, неужели вы не видите? Разворачивайтесь на Мак-Мердо!
— Слишком поздно. Точка возврата давно позади. Все или ничего.
— У отца моего научились? — горько спросил Конрад. — Или в своей долбаной НАСА?
Крик штурмана:
— Встречный ветер, резкий скачок! Сто узлов! Путевая скорость, резкий сброс! Сто пятьдесят узлов!
Четыре двигателя натужно ревели, пытаясь справиться со встречным ветром. Конрад всем телом ощущал сопротивление воздуха по тряске пола под толстыми подошвами. Вибрации от болтанки шли по ногам, как кольца необузданной энергии, пока все внутренности не сплавились в один зыбкий комок. Для будущего мертвеца он чувствовал себя еще слишком живым и страстно хотел продлить такое состояние как можно дольше.
— Еще немного, и мы полетим задом наперед, — проворчал он себе под нос.
— Встречный ветер, сто семьдесят пять! — не унимался штурман. — Двести! Двести двадцать пять узлов!
Лундстром на секунду замер, явно прикидывая новую стратегию.
— Зафлюгировать первый и четвертый!
— Есть, — отозвался второй пилот, переводя лопатки турбин двух двигателей в положение свободного вращения.
— Путевая скорость падает! — отчаянно крикнул штурман. — Топлива в обрез!
Конрад рискнул вмешаться:
— Какие шансы на аварийную посадку?
— Имеются, — признал Лундстром. — Но у нас колеса, а не лыжи.
— Тогда сажайте на брюхо! — потребовал Конрад.
— Отставить «на брюхо»! — разозлился Лундстром. — В этом супе мы точно вмажемся в какой-нибудь торос!
Очередной удар бокового ветра оказался таким сильным, что на миг почудилось, будто «птичка» вот-вот сделает поворот оверкиль и штопором пойдет на лед. Лундстром каким-то чудом выправил ситуацию.
— Сделайте что-нибудь! — крикнул Конрад. — Сбросьте груз!
— Генерал Йитс скорее нас сбросит, чем карго.
— Тогда радируйте! Вызывайте помощь!
— Бесполезно. Накрылось ваше радио.
Ясное дело, Конрад не поверил.
— Вы за кого меня принимаете?! Развели тут тайны мадридского двора! Ничего у вас не накрылось! Просто генерал любит орудовать втихую!
Рассвирепев, он полез к рации и попытался напялить шлемофон. Из-за болтанки никак не получалось справиться с гарнитурой.
— Какого черта?! — возмутился Лундстром.
Наконец ему удалось надеть шлемофон.
— Вы как хотите, а я вызываю помощь.
Возле левого уха что-то лязгнуло. Увы, звук шел вовсе не из наушника. А от передернутого затвора.
Он скосил глаза и увидел матово поблескивающий пистолет, который Лундстром приставил к его голове. Тот самый девятимиллиметровый «глок», что Конрад купил на свои кровные в Перу и потом сдал перед посадкой в вертолет, еще на плоскогорье Наска. Подумать только, какая ирония судьбы…
— На место, доктор Йитс. И чтоб больше ни гу-гу.
— А я и так на своем месте, — заявил Конрад и нахально щелкнул тумблером питания рации. В ушах тихонько загудело. — Вы не можете меня застрелить. Я вам нужен, Лундстром. Один Бог ведает почему, но это так. И кстати, уберите машинку подальше. Я ее хорошо знаю, уже бывали случаи самоспуска. Причем в нашей увеселительной поездке есть все шансы, что вы промахнетесь и вместо моей головы сделаете дырочку в обшивке. Или лобовом стекле.
Лундстром молча бросил взгляд на бурлящее небо.
— Будьте вы прокляты…
— Спасибо. — Конрад пару раз щелкнул тангентой, прислушиваясь к звуку в наушниках, хотя все же старался поменьше дергать головой ввиду направленного на него пистолета. Он взялся пальцами за верньер частотной настройки. — Какой у нас позывной? Волна?
Лундстром заколебался. И тут колоссальный толчок снизу практически выбил его из сиденья. Он немедленно опустил пистолет и дождался, пока не кончилась болтанка.
— Мы борт шесть-девять-шесть, — неохотно выдавил он, оттолкнул руку Конрада и самостоятельно выставил нужную частоту.
Конрад выжал тангенту:
— Борт шесть-девять-шесть базе. Прошу немедленную помощь.
Нет ответа.
— Шесть-девять-шесть базе, — настаивал Конрад. — Требуем помощь.
И вновь нет ответа.
— Смотрите! — вдруг крикнул штурман. — Станция «Орион»!
— Станция «Орион»? — переспросил археолог.
Туман на секунду разорвался, и в прорехе обрисовалась белая пустыня. Панорама ледовых гор уходила за горизонт. С зазубренных пиков срывались снежные вихри и падали в колоссальную серповидную трещину, разорвавшую ледяной панцирь на многие мили. К ее вогнутой стороне лепились крохотные купола, ангары и башенки с антеннами связи. Через секунду все это хозяйство вновь ушло под дымку.
— Добрались? — спросил Конрад.
Лундстром кивнул:
— Почти. Осталось только полосу найти…
— Полосу? — Сообразив наконец, что переспрашивать глупо, Конрад захотел что-то добавить, но тут, в свою очередь, едва не вылетел из кресла. Если бы не ремень безопасности, его голова уже оказалась бы частью приборной панели.
— Да-да, полосу, — нетерпеливо кивнул Лундстром. — Вырезали во льду бульдозером.
— Так мы вслепую будем садиться? — удивился Конрад, разглядывая снежную пленку, залепившую лобовое стекло кокпита. В таких условиях не помогут ни бортовые прожектора, ни проблесковые огни на плоскостях. А в условиях густой облачности нельзя разглядеть ни теней на грунте, ни горизонта. При полете над равномерно белой пустыней невозможно визуально оценить высоту или расстояние. Порой даже птицы и те врезаются в снег. — Ребята, вы давно из психушки сбежали?
Захрипело радио.
— КДП борту шесть-девять-шесть, — забубнил сиплый, монотонный голос. — Повторяю, командно-диспетчерский пункт борту шесть-девять-шесть. Повторяю…
— Борт шесть-девять-шесть на связи, — наклонился Лундстром к микрофону. — Сообщите обстановку.
— Приземный шестьдесят градусов, пятнадцать узлов, с порывами до сорока, видимость ноль-ноль. Снежные засветки на эшелоне триста.
Капитан зашевелил губами, что-то подсчитывая в уме, и Конрад понял, что настало время выбирать: удариться в религию и начать молиться или же просто вцепиться в сиденье — и будь что будет.
— Встречный, порывы до шестидесяти, сэр! — крикнул штурман.
Конрад сжал кулаки.
— Посадка в этом корыте на торосистый лед — чистое самоубийство, капитан, и вы это знаете!
— Спасательная служба — полная готовность, — добавил диспетчер с земли. — Прием.
Пока Лундстром заходил на посадку, Конрад таращил глаза на лобовое стекло, силясь хоть что-то разобрать. Хотя сказано ведь: нулевая видимость… И вдруг занавес распахнулся и ровно по носу обрисовалась шеренга черных бочек, видимо, из-под топлива. Сама же взлетно-посадочная полоса была отмечена щитами, обрызганными люминесцентной краской.
— Слишком низко… — пробормотал он, не веря глазам. — Мы заходим слишком низко!!!
— Немедленно готовься к посадке! — приказал Лундстром.
Второй пилот нежно подвинул сектора газа двигателей, удерживая турбины в синхронном режиме.
В динамике хрюкнуло.
— Полное снижение по команде «ноль»… Ноль!