Девушка подошла к пустому алтарю и осторожно поставила на него скипетр. Круглое основание село на свое место как влитое. Раздался негромкий гул, и звездный купол слегка покачнулся. Серена попробовала «сбросить» созвездия, вернуть их в исходное состояние на тот момент, когда Конрад снял обелиск с алтаря. Она старалась как могла, заполнив грохотом, лязгом и скрежетом весь зал. Добившись, как ей показалось, правильного положения, подождала несколько минут. Нет, ничего не происходит. То, что натворил Конрад, не получается исправить. А жаль, она очень рассчитывала на свою девственность. Видимо, в глазах древних это не столь уж ценное, благородное и достойное свойство.
Она сняла обелиск с алтаря и тут почувствовала под ногами сильную дрожь. Обернувшись, Серена с изумлением увидела, как в стене открылись четыре захлопнувшиеся ранее двери.
С добрую минуту она просто стояла, замерев и размышляя, что делать. Затем перевела взгляд на обелиск в руке. С ним что-то случилось. Изменилась та грань, где были вырезаны четыре Солнца. Сейчас их уже шесть, причем последнее оказалось и самым крупным. Похоже, начали оправдываться ее самые жуткие страхи: наступает рассвет новой эры, означая тем самым конец старой. Во всех смыслах.
Единственное, что не изменилось, так это надпись, утверждавшая, что скипетру Осириса место в Храме Первого Солнца. Где-то неподалеку, сообразила девушка, находится сооружение по типу П4, монумент одной из эпох во времени. Если П4 была Пирамидой Четвертого Солнца, тогда Храм Первого Солнца построили, должно быть, в эру Первого Времени, или Сотворения Мира. А если Конрад прав, то именно момент творения и был «самым благородным» из всех, потому что Господь в тот миг взглянул на дело своих рук и сказал, что это «хорошо».
Ей надо отыскать Храм Первого Солнца, вместе с его тайнами. Затем она выставит звездный зал на самый благородный момент и поставит точку в том, что сейчас творится.
Да, но где искать этот храм и как вообще она поймет, что он — это он?
Конрад-то сразу бы разобрался… Она подошла к квадратному светлому пятну — следу солнца, падавшему насквозь через южный коридор, — и глазами проследила за веревкой, которую оставил за собой археолог. На том конце как будто бы белый день… Чего он так тянет? Давно бы пора вернуться…
Серена отвернулась от коридора и еще раз обшарила взглядом пустой зал. На полу сиротливо валялся рюкзак Йитса. Она уже разок обследовала его содержимое, хотя… Гм-м… форма-то немножко искажена… При более тщательном осмотре выяснилось, что между матерчатыми стенками вшита какая-то плоская штука.
Из рюкзака генерала она достала десантный нож и без колебаний взрезала подкладку. Итак, сложенный вчетверо рисунок, точнее, эскизный чертеж. Очень напоминает сужающуюся колонну… Постой-ка! Это же обелиск! Тот самый обелиск, что она держит в своих руках, вместе с его круглым основанием!
Как она и подозревала, американцам было известно куда больше, чем признавался Йитс. Нет нужды лишний раз повторять, что этот эскиз был у генерала еще до спуска в П4, не говоря уже о самом моменте обнаружения обелиска. Стало быть, Йитс каким-то образом заранее знал про скипетр Осириса, еще до того, как увидел его воочию…
«Нет-нет, — поспешила она взнуздать собственные мысли, — сказка Йитса о том, что он якобы нашел Конрада во льдах, она и есть сказка. Примитивная попытка сыграть на эмоциях Конрада в кризисной ситуации. Ведь Конрад и сам так думал, верно?»
Так-то оно так, но перед тем как прийти в себя, Конрад что-то бормотал, и это «что-то» не давало ей покоя. Поначалу девушка приняла это за стон, вызванный болью. Но чем больше она об этом размышляла, тем сильнее ей казалось, что звуки были очень уж… упорядоченными. Словно в них имелись и структура, и синтаксис, и даже… знакомый акцент. И вот сейчас на Серену снизошло прозрение. Конрад повторял слово «мама» на одном из древних, уже забытых вариантов языка аймара. Но ведь Конрад не мог его знать… Или как?
Вдоль позвоночника пробежал холодок. Может, Конрад и впрямь уроженец Атлантиды… Или она сама спятила? Девушка положила обелиск на чертеж и принялась сравнивать их между собой. Совершенно идентичны, если не считать маркировку, то есть надписи, которые, как она только что убедилась, обладали способностью самопроизвольно меняться.
Серена открыла свой рюкзак и достала термос с кофе. Отвинтила наружный цилиндрический кожух, сняла его, вложила внутрь и аккуратно разгладила чертеж, вернула кожух на место и плотно завинтила обратно. Готово. Отличный тайник, который уже не раз выручал ее в путешествиях. Вполне довольная собой, девушка запихала термос обратно в рюкзак.
Серена подняла голову и задумчиво осмотрела южную стену. Не хочется уходить без Конрада. Но он что-то уж очень задерживается, еще раз сказала она себе, поглядывая на ряд вновь открывшихся дверей. Нельзя же вечно сидеть и ждать! И потом, кто знает, что случится с лояльностью Конрада по дороге к познанию его собственного «я». С другой стороны, девушка точно знала, куда ведет ее личный жизненный путь. Он ведет к Храму Первого Солнца, именно туда Серена обязана отнести скипетр. Там, надеялась бывшая монахиня, ей раскроется так называемая тайна Первого Времени, позволив остановить то, что нынче происходит.
Что касается Конрада, вполне очевидно, что полностью верить ему нельзя, точно так же как она не имела права полностью верить Йитсу. Если на то пошло, еще неизвестно, может ли она верить понтифику или даже самому Богу. В конце концов, как Он мог такое допустить? Да еще не в первый раз? Она вновь вспомнила ту девочку во льду. Ее лицо упорно стояло перед глазами. Вот, пожалуйста: как минимум один раз такое уже случилось. А коли так, то, понятное дело, Господь способен допустить такое снова. Зато она не способна.
Серена сунула обелиск к себе в рюкзак, закинула его за плечо и решительно направилась в открытую дверь. Туннель привел ее к развилке на дне громадной галереи, откуда она двинулась по среднему коридору вниз, к главному выходу из П4.
Когда девушка покинула темное нутро пирамиды и очутилась на свету, ей показалось, что солнце сияет гораздо ярче обычного. Жарко, но сухо — именно так, как ей нравилось. В Антарктике пустынный климат, что со льдом, что без него, пришло ей в голову, пока она прикрывала глаза козырьком ладони. Впрочем, тепло это скорее всего исходит от колоссальных геотермальных машин под землей.
Минуту спустя, когда зрение привыкло, она поняла, что находится в центре города, на дне какого-то гигантского кратера. Вдалеке в небо взмывали стены изо льда, образуя фантастический фон для не менее фантастического пейзажа из пирамид, обелисков, храмов и каналов. Откуда-то доносился шум водопада.
Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Поток свежего, богатого кислородом воздуха наполнил все ее существо восторгом, точно так же, как и мысль, что это место обещает подарить столетия уникальных исследований. Проживи она хоть тысячу жизней, ей удастся только царапнуть по поверхности великих тайн этого заброшенного города.
Что бы еще ни таило в себе это открытие, с данного момента история человечества изменилась раз и навсегда.
Все еще стоя с закрытыми глазами, она вбирала в себя новую, незнакомую атмосферу… и тут ей почудилось, будто залаяла собака. «Да ну, чушь, — отмахнулась девушка, — лучше помолимся и прислушаемся к внутреннему голосу, к исходящему от Святого Духа намеку или указанию самого Господа Бога». Однако услышать удалось одно лишь собачье гавканье, которое становилось все громче и уже начинало раздражать. Тогда Серена открыла глаза и недоуменно заморгала при виде любимой лайки Йитса, бодро скачущей среди руин.
Она сама удивилась радости, с которой встретила Нимрода.
— Эй! Эй! Иди сюда!
Нимрод одним прыжком оказался рядом и принялся лизать ей лицо.
— Ты как? — спросила она. — А люди? Люди в порядке?