— Но бизаний принадлежит Советскому государству, — грозно сказал Превлов. — Много лет тому назад ваше правительство добыло бизаний из русской земли и пыталось похитить, но не удалось. Так что, если в этой ситуации выяснять, кто же украл бизаний, этими ворами окажетесь вы, а не мы. Это вы, Питт.
— Очень спорно. Если бы речь шла о произведении искусства, о национальном достоянии или о чем-то в таком роде, то мое правительство само переправило бы находку в Мурманск. Однако речь идет о принципиально важной составной части стратегической оборонной системы. И если бы мы поменялись с вами местами, если бы именно вы, Превлов, сумели захватить бизаний, разве отдали бы вы его кому бы то ни было?! Вот и мы никому не отдадим.
— Значит, бизаний не достанется никому. Он будет уничтожен.
— Извините… Он необходим Америке вовсе не для того, чтобы убивать, но для защиты своих граждан. И он будет переправлен в Соединенные Штаты, будьте уверены.
— Не более, чем образчик ханжеской философии. Нынешний разговор лишний раз подтверждает правоту марксизма, правоту взгляда партийных теоретиков на сущность капиталистического строя и мораль людей, живущих при капитализме. Вы глупы и ограничены в своих взглядах, и когда-нибудь наступит такой день в недалеком будущем, когда вы все сделаетесь не более, чем предметом исследования историков будущего коммунистического общества.
— Не торопитесь, товарищ. Прежде, чем претендовать на мировое лидерство, нужно хотя бы условно принадлежать к категории цивилизованных людей.
— Почитайте историю, Питт. Если история чему и учит, так разве что тому, что именно народы, которые называли варварами, дикарями, животными, — именно они в конечном итоге одерживали исторические победы.
Питт невесело усмехнулся и дал знак Фергюсу, который вместе с другими бойцами из отряда SEAL повели Превлова, Драммера и Меркера к трапу. Уже была наскоро очищена одна из кают для того, чтобы содержать там пленников.
Однако усмехался Питт напрасно. Превлов был прав.
Действительно, в конечном итоге победа достается варварам.
Часть пятая
СОУТБИ
Июнь 1988
Глава 68
Медленно, но необратимо ураган Аманда умирал. Пройдет много лет, произойдут многие события, однако Великий Ураган-88 будет памятен теми разрушениями, которые он принес. За три с половиной дня он пронесся по огромному пространству, одолев три тысячи миль по океану. И еще оставались у Аманды силы для последнего удара.
Ураган напоминал сверхновую звезду, которая ослепительно вспыхивала и затем меркла, сливаясь с космическим мраком. Начав вдруг отклоняться к востоку, Аманда безжалостно пронеслась над землей Ньюфаундленда — от Кейп-Рейс до Пуш Коув.
Ураган обрушивал чудовищные ливни на города, оказавшиеся на его пути. Несколько прибрежных деревушек оказались буквально смыты в океан. Застигнутые в океане шхуны, яхты, катера ураган выбрасывал на берег с такой дьявольской силой, что по обломкам не всегда удавалось определить, какое это было прежде судно. Улицы Сен-Джона превратились в огромные сточные канавы, и лишь некоторые здания в городе могли после урагана похвалиться наличием если не крыши, то хотя бы ее остатками. То был самый настоящий потоп. До прибытия спасательных команд о воде и электричестве в квартирах и домах никто даже и не мечтал, а обыкновенная пища вдруг сделалась таким сокровищем, что ее отмеряли горожанам буквально с точностью до нескольких граммов.
Сравнимых по силе и степени разрушений с Амандой ураганов жители Ньюфаундленда еще не знали. Когда этот ужас кончился, не сразу даже смогли подсчитать нанесенный ущерб. По самым заниженным подсчетам величина его составила не менее двухсот пятидесяти миллионов долларов. Сто пятьдесят пять миллионов из этой суммы составляла сумма убытков от разбитых рыболовных судов. Некоторые суда были унесены в океан, где и пропали. На шести из них находились люди. В результате шторма погибло не менее трехсот человек, хотя называлась и цифра триста двадцать пять человек.
Рано утром в пятницу доктор Райан Прескотт сидел в одиночестве в штаб-квартире Центра по изучению ураганов. Похозяйничав и помародерствовав вдосталь, унеся многие жизни, оставив после себя чудовищные разрушения, ураган Аманда начал наконец утихать, еще поигрывая, хотя и с меньшей силой, в районе залива Святого Лаврентия. Битва закончилась. Метеорологи в Центре НУМА более ничем не могли помочь. После того, как в течение семидесяти двух часов они непрерывно отслеживали Аманду и сообщали данные об урагане в разные точки планеты, синоптики, чуть живые от усталости, отправились наконец по домам.
Прескотт красными от чрезмерной усталости глазами оглядел столы, заваленные картами, цифровыми распечатками, компьютерными диаграммами и недопитыми чашечками с давно остывшим кофе. На полу валялись обрывки бумаг с условными метеорологическими знаками. Посмотрев на огромную карту на стене, Прескотт вдруг громко выругался. Он вспомнил чувство недоумения и бессилия, овладевшие им в тот момент, когда перехитривший всех здешних специалистов ураган вдруг вильнул хвостом и начал уходить на восток. Это было что-то небывалое, что-то совершенно беспрецедентное! За всю историю, за всю ее документированную часть не случалось подобного. Ни один из прежде изученных ураганов не вел себя таким вот образом.
Если бы хоть что-нибудь, какая-либо мелочь в поведении Аманды указывали на возможное изменение курса, метеорологи, без сомнения, использовали бы такой шанс, просчитали бы варианты и сумели бы тогда предупредить жителей Ньюфаундленда, а значит, уменьшили бы степень разрушений и количество смертей. Каждый второй из погибших был бы сейчас жив. Однако Матери-Природе угодно было показать свой норов, продемонстрировать свою силу и в очередной раз доказать беспомощность и слабость человека.
Прескотт встал и еще раз посмотрел на карту, пока пришедшие уборщики не стерли с пластиковой поверхности многочисленные линии и пометки, сделанные за эти последние дни. В глаза доктору Прескотту бросился один небольшой крестик, возле которого чьей-то рукой было торопливо написано «Титаник».
Последнее сообщение, которое Прескотт получил из Вашингтонской штаб-квартиры НУМА, содержало сведения о том, что «Титаник» взят на буксир и направляется в нью-йоркскую гавань: Больше о лайнере ничего не было известно.
Прескотт поднял чашечку с холодным кофе и произнес вслух тост:
— За «Титаник». Чтобы ты оказался сильнее урагана и всегда был сильнее всех ураганов на свете!
Он одним махом выпил остатки холодного кофе. Поставив чашечку на стол, он повернулся и пошел из комнаты навстречу новому дню, который обещал высокую влажность.
Глава 69
При первых лучах солнца «Титаник» все еще был жив. Корабль, как и несколько часов назад, покачивался на волнах, переваливаясь на океанских гребнях. Отдельные мощные волны еще сотрясали борт лайнера, но это были уже неопасные удары, похожие на воспоминание о прошедшем урагане.
Подобно великану, утомленному изнурительной, но весьма успешной борьбой, «Титаник» взбирался на тридцатифутовые волны, сверзался оттуда вниз, разбрасывая огромные фонтаны мельчайших брызг и буквально заливал лодочную палубу, но каким-то непостижимым образом умудрялся вовремя взобраться на очередную волну прежде, чем та успевала накрыть корабль.
Капитан Пароткин в бинокль внимательно следил за «Титаником». На его взгляд, лайнер был обречен. Огромные ржавые листы корпуса, державшиеся уже не столько на заклепках, сколько на честном слове, не могли долго выдерживать таких нагрузок. Ему казалось, что даже с такого расстояния он при желании мог бы увидеть, как, подобно пробкам из шампанского, с громким звуком вылетают заклепки из корпуса «Титаника». Пароткин понимал, что к сотням мелких протечек с каждой минутой прибавляются все новые и новые. Чего Пароткин не мог видеть, так это отчаянных усилий спасателей, да специалистов по буксированию и членов отряда SEAL, откачивавших воду из корпуса лайнера.