— Также капитан сообщает, — продолжал Кемпер, — что миссис Сигрем находится на борту «Титаника» и она в хорошей актерской форме… Ума не приложу, что это может означать.
Мел Доннер вышел из ванной с полотенцем в руке.
— Не могли бы вы повторить, адмирал?
— Капитан лодки «Дрегонфиш» передает, что миссис Дана Сигрем жива, здорова, находится на «Титанике».
Неожиданно Доннер подбежал к Сигрему, который мирно посапывал на тахте, схватил коллегу и заорал ему в самое ухо:
— Джен, проснись! Они нашли Дану, с ней все в порядке!
Сигрем раскрыл глаза и уставился на Доннера. Постепенно, вместе с осознанием услышанного, выражение крайнего удивления расплылось по его лицу.
— Дана… Ты сказал, Дана жива?!
— Да, и пробыла на «Титанике», пока длился шторм.
— А как она попала на «Титаник»?
— Детали покуда неизвестны. Нужно подождать, тогда и узнаем. Но самое главное то, что Дана жива-здорова и что «Титаник» на плаву.
Усевшись, Сигрем обхватил голову руками, пытаясь сосредоточиться. Внезапно слезы потекли по его лицу.
Адмирал Кемпер был очень рад, когда в комнату вошел капитан Кейт и, отвлекая от созерцания тягостной картины, передал новое сообщение.
— Это от адмирала Сэндекера, — сказал Кемпер. — Господин Николсон, я думаю, это сообщение может вас заинтересовать.
Уоррен Николсон и Маршалл Коллинз оставили всхлипывающего Сигрема и подошли к Кемперу.
— Вот что Сэндекер сообщает: «Приехавших родственников должным образом встретили и предоставили им спальню для гостей. Что-то произошло у меня с глазами во время вечеринки вчера, однако повеселились на славу. Пели старые добрые песни, вроде „Серебряные нити в золотых“. Передавайте привет кузену Уоррену, для него у меня есть сюрприз. Радуемся жизни. Жаль, что вас не было тут с нами. Подпись: Сэндекер».
— Кажется, у адмирала странная манера выражаться, — сказал Президент. — Какого черта не передать все нормальным телеграфным слогом?
Кемпер посмотрел на Президента.
— Очевидно, пока разыгрывался ураган, русские каким-то образом сумели попасть на «Титаник»…
— Очевидно! — с издевкой проговорил Президент.
— «Серебряные нити в золотых», — взволнованно повторил Николсон. — Серебряный и Золотой. Они захватили двух русских агентов.
— Ну! А когда он сообщает о подарке для кузена Уоррена, это речь идет об Андрее Превлове, — широко улыбаясь, сказал Коллинз.
Николсон обратился к Кемперу:
— Мне нужно быть на «Титанике» как можно скорее, Сколько времени, адмирал, вам потребуется для того, чтобы перебросить меня на корабль?
Кемпер уже набирал какой-то номер. Николсону он сказал:
— Мне понадобится полчаса, чтобы посадить вас в реактивный самолет морской авиации. Самолет доставит вас на «Бичерз Айленд». Оттуда на вертолете вы запросто доберетесь до «Титаника».
Президент подошел к большому окну и посмотрел на восходящее солнце на горизонте. Первые лучи скользили по еще сонной глади Потомака. Он широко, не сдерживаясь, зевнул, и зевок его был умиротворенные i вполне домашним.
Глава 72
Дана перевесилась через передний поручень мостика и закрыла глаза. Мягкий океанский бриз играл ее распущенными волосами и приятно щекотал лицо. Она чувствовала себя свежей, великолепно отдохнувшей и полностью сбросившей с себя нервное напряжение последних часов. Ей казалось, что она парит над океанским простором.
Никогда не будет она той, прежней Даной Сигрем, какой была она еще двое суток тому назад. Она приняла окончательное решение: развестись с Дженом. Меж ними не осталось ничего общего, что имело бы для нее какое-то значение. Девушка, в которую Джен некогда был влюблен, исчезала все эти годы и теперь исчезла окончательно и бесповоротно. От осознания этой истины Дана как бы переродилась. У нее было желание начать жизнь сначала, начать таким образом, чтобы не пришлось брать в эту новую жизнь чего-нибудь из жизни прежней.
— Доллар за твои мысли. — Цена твоим мыслям. Открыв глаза, она увидела Дирка Питта, улыбающегося, безукоризненно выбритого и оттого помолодевшего.
— Доллар? Я думала, хватит и пенни.
— Все подвержено инфляции, раньше или позже.
Некоторое время они стояли, не говоря друг другу ни слова. Их взгляды были устремлены вперед по ходу, где «Уоллес» или «Морз» изо всей силы натягивался буксировочный трос, прикрепленный на носу «Титаника». Шеф Баском и его парни внимательно и даже придирчиво следили теперь за тросом и в местах соприкосновения его с металлом подбавляли жирной густой смазки. Поймав на себе взгляд Питта и Даны, шеф помахал им рукой.
— Хорошо бы, это путешествие никогда не кончалось, — мечтательно сказала Дана. — Так бы вот плыть и плыть… Все получилось так необычно и так прекрасно. — Она внезапно обернулась, оказалась лицом к лицу с Питтом и положила свою руку на его. — Пообещай мне, пообещай немедленно, вот прямо здесь, что мы не пойдем в Нью-Йорк, а поплывем в далекие моря, и будем плавать вечно, как «Летучий Голландец».
— Обещаю тебе, что будем плавать вечно.
Она порывисто обняла его, прижавшись к сильному мужскому телу.
— Дирк, Дирк… — прошептала она, как в горячечном бреду. — Ничто больше не имеет значения. Я хочу тебя, хочу прямо сейчас. Хотя и не знаю — почему…
— Потому, что ты вот такая, — спокойно ответил ей Питт.
Взяв Дану за руку, он повел ее вниз по главному трапу, а затем — в одну из некогда роскошнейших кают на второй палубе.
— Прошу вас, мадам, это лучшее во всем свете место. Самая роскошная каюта корабля, более четырех тысяч долларов в одну только сторону. Правда, в ценах 1912 года. Но снисходя к красоте ваших глаз, я гарантирую некоторую скидку. Исключительно в честь нашей встречи, мадам. — Он легко поднял ее и понес на постель, освобожденную от скопившейся грязи и накрытую теперь несколькими слоями новых одеял.
Дана была очень удивлена, увидев постель.
— Ты подумал даже и об этом?!
— Знаешь, я как тот муравьишка из детской сказки, всегда надеюсь на самое лучшее.
— Знаешь, кто ты?
— Догадываюсь. Наверное, подонок, развратник, сатир… В таком вот духе…
Она загадочно посмотрела на него и едва заметно улыбнулась.
— Нет, ты не угадал. Разве сатир может быть столь предусмотрительным?
Он взял своими губами ее губы и начал жадно целовать Дану, так что она застонала.
Ее поведение в постели поначалу сбило его с толку. Он ожидал от нее сколь угодно слабого, но ответа, взаимодействия. А вместо этого Питт обнаружил себя на теплом, безответном, совершенно неподатливом бревне, которое громко стонало при всяком его вторжении, так что ему приходилось иногда прикрывать рот Даны ладонью. Руки ее постепенно ожили и принялись царапать его спину. В углах плотно прикрытых глаз женщины показались слезы. Он подумал еще тогда, что жены ведут себя одинаково, когда им доводится переходить от мужа, с которым прожито много лет, к случайному любовнику. Дана все более и более расходилась, перестала сдерживать себя, и совокупное их безумие чудесно длилось, наполняя спальню запахом перемешанного с косметикой пота.
Наконец Дана оттолкнула его и уселась на постели, подобрав под себя ноги — на восточный манер.
— Ну, понравилась ли я тебе?
— Настоящая тигрица.
— Никогда не предполагала, что с тобой будет так приятно…
— Если бы всякая девушка, вместо этих самых, всегда одних и тех же, слов давала бы мне центов по десять, у меня, поверь, не было бы денежных проблем.
— Ты понятия не имеешь, как иногда чувствует себя женщина.
— Пожалуй что да. У мужчины вся сексуальность снаружи, тогда как у женщины она спрятана внутри. Но как бы там ни было, а тебе очень идет заниматься любовью. Ты вон какая сразу хорошенькая.
— Слушай, а что тебе известно о Президенте, — Дана неожиданно поменяла направление разговора. — Как ты думаешь, какой он в обычной жизни?
Питт с интересом взглянул на нее.
— Президент? Почему ты о нем спрашиваешь именно сейчас?