Разбегался самолет непозволительно долго, все-таки перегрузка была на грани допустимого. Кирилл оторвал шасси от выровненной накануне бойцами километровой земляной полосы уже недалеко от гравийной КПБ*. Моторы натужно ревели на взлетном режиме, но упрямо тащили машину вверх. Когда на высоте тридцати метров убрали шасси, самолет полетел чуть лучше — лобовое сопротивление немного уменьшилось. А уж при убранной механизации крыла машина после небольшой просадки набрала скорость и как будто сама запросилась в небо.
— Все-таки перебрали килограммов двести, — сообщил император, пересчитав параметры в файл-сервере.
— Запас карман не тянет, — почти равнодушно сказал Сашка, сидевший в правом кресле второго пилота.
— Тянет, еще как тянет, — с некоторым ожесточением откликнулся Кирилл, — теперь придется менять план полета. С таким весом нам на расчетные три тысячи не забраться. Во всяком случае — не в ближайший час.
— А какая разница, на какой высоте лететь? Нас, — герцог-консорт сдвинулся чуть влево на своем пассажирском сиденье сзади майора и посмотрел на высотомер, в приборах он уже немного разбирался, — нас и на этой тысяче метров никто не достанет.
Сашка переглянулся с командиром и принялся объяснять:
— Разница в плотности воздуха. Чем дальше от уровня мирового океана — это основная точка отсчета — тем ниже плотность, а, следовательно, и сопротивление движению. Отсюда и необходимость лететь сейчас на максимальном крейсерском режиме, — Серебряный указал на РУДы** обоих моторов, выдвинутых вперед против предпоследней метки на пульте между пилотами, — расходуя больше топлива, чем планировали.
— То есть, лишнюю загруженную горючку съест недостаток высоты? — догадался Сергей.
— Ну, не весь перегруз, минимум полсотни километров мы все-таки выиграем, но частично ты, сэр Тополев, прав, — откликнулся Сашка.
— Второму пилоту замечание, — неожиданно сказал император.
— Понял, командир, больше не повторится, — немедленно отрапортовал майор и, повернув голову к герцогу-консорту, объяснил: — Во время полета у экипажа нет никаких дворянских титулов. Есть командир, он же — первый пилот, его заместитель — второй пилот и штурман, то есть ты Сергей, как лучше всех знающий район предполагаемого места посадки.
— Вы думаете, я узнаю местность с высоты? — озадаченно почесал затылок сэр Тополев.
— А куда ты денешься? — хмыкнул Кирилл. — Детишек своих захочешь еще разок увидеть, обязательно хоть в тумане сориентируешься.
Сергей вновь потрепал голову, но потом все-таки догадался: — Ну и шуточки у тебя, командир.
Император с Сашкой довольно загоготали.
— Привыкай, штурман, нам восемнадцать часов телепать, — наставительно произнес Кирилл. — Без здорового авиационного юмора сдохнешь от скуки.
— Восемнадцать? — еще раз озадаченно протянул герцог-консорт. — Я думал, долетим до Звенигорода, что у самой границы с Азорией, там сядем на каком-нибудь поле, переночуем и уже утром двинемся к Равенширу.
— А ты думаешь, местный генерал-губернатор прадеда нас оттуда выпустит? — опять хмыкнул император. — Нет, этот служака сначала пошлет на перекладных доклад своему монарху, потом дождется распоряжения сверху, затем устроит торжественный прием в честь меня. И только после всего этого, может быть, полетим в столицу Срединной империи. Неделю потеряем, если не две. Оно тебе надо?
Ответа Кирилл ждать не стал. Протянул руку вперед вниз и сказал:
— Посмотри, штурман, лучше сюда. Красотища какая.
Сергей выглянул в иллюминатор и тоже восхитился: — Здорово!
Они летели над типичной для Азорской империи лесостепью с частыми, но пологими холмами. Далеко внизу в лазоревой дымке медленно проплывали редкие прямоугольники черных от свежевспаханной земли полей. Иногда виднелись казавшиеся отсюда игрушечными домики и тоненькие чуть сероватые на зеленом фоне ниточки немного извивающихся дорог, периодически теряющиеся в небольших урочищах.
— И все вот это вместе с почти тремя десятками миллионов населения, если с прадедом договорюсь, максимум через полгода падет под мою руку! — не сказал, а выдохнул император. — Ох, ребята, и развернемся! Земной век прогресса за год гнать будем. Глядишь, лет через десять, а то и раньше на Олимп поднимемся. А там…