8 января 78 года до н. э.с. Исподний мир
В Хстов Зимич въехал на бричке — через Восточные ворота. Отец давал ему коня, но конь — вообще-то тихий и покладистый — неожиданно отказался нести Зимича, испугался чего-то, забился, заржал, а когда тот запрыгнул-таки к нему на спину, понес, не разбирая дороги, сиганул через ограду, споткнулся и едва не переломал ноги. Зимич вылетел из седла через голову коня и не свернул шею только потому, что завяз в снегу.
Отец испугался. Сначала того, что Зимич убился. А после — потому что думал о змее. И даже велел привести битюга, чтобы проверить свою догадку, — и догадка блестяще подтвердилась. Пожалуй, только тут он окончательно поверил в серьезность положения.
Зимич отказывался от брички, но отец уперся: род Огненной Лисицы еще не настолько оскудел, чтобы его отпрыск ходил пешком по зимним дорогам. Он написал три рекомендательных письма своим старым товарищам, но почему-то ценность этих писем показалась Зимичу сомнительной. Впервые в жизни ему стало жаль отца: никому не нужный старик, продолжающий верить в свои несуществующие связи, в собственную значимость и возможность устроить судьбу сына. Впрочем, денег, что он дал, хватило бы и на приличную комнату, и на добротную еду — как минимум до весны.
И только перед самым отъездом Зимича, прощаясь в кабинете, отец спросил:
— Послушай, ты что, в самом деле вышел против змея один на один?
Он не спросил, как Зимичу удалось змея победить. Соблазн расписать собственную отвагу и благородство был велик, и отца бы такой рассказ порадовал, нет сомнений.
— Так случилось, — ответил Зимич. — Больше никого рядом не было.
Отец кивнул, но ничего не сказал и расспрашивать более не стал.
Вместо старого кучера, который всегда отвозил Зимича в университет после каникул, бричкой правил его внук — пацаненок лет десяти.
— А дед твой где? — спросил Зимич, когда бричка вышла на наезженный тракт и кобылка пошла вперед веселой ровной рысью.
— Деда в мнихи подался.
— Куда? — переспросил Зимич.
— В мнихи. Ты что, из лесу, что ли? — Пацан почему-то не чувствовал к сыну хозяев никакого уважения — держал за своего.
— Я из Лесу. Так кто ж такие мнихи?
— Ну, это те, кто помогает чудотворам бороться со Злом.
— Да дед же твой старый уже! Куда ему со Злом-то бороться? Он и саблю-то не поднимет.
— Мнихи ни с кем не сражаются. — Пацан оглянулся и посмотрел на Зимича гордо, если не сказать — высокомерно. — Мнихи борются со Злом в самих себе: не едят, не пьют, не спят — только смотрят на чудотворов и шепчут им всякие слова.
— Какие слова? — Зимич поперхнулся.
— Ну, всякие. Просят там о разном… Чтобы конец света не наступил. Еще о нас просят — дед поэтому в мнихи и пошел. Говорят, если чудотворов хорошо просить, то они всем хорошую жизнь могут сделать. Даже покойников оживлять могут.
— Так уж и могут?
— Я сам видел! Мы на Медовый гул в городе были, там Надзирающий самолично покойника оживил. И еще слепой видеть начал, когда все стали чудотворов просить… Дед тогда в мнихи и записался.
— И чудотворов ты видел? — Зимич, конечно, не поверил ни в оживление покойника, ни в прозрение слепца, однако в правдивости мальчишки не усомнился.
— Ты что! Их только Надзирающие видят! Чудотворы — они же на небе!
— А если я тебе скажу, что видел чудотвора?
— Да ты врешь! — мальчишка рассмеялся. — Ты же не Надзирающий!
— Он положил на ладошку камень, и камень начал светиться, словно солнце.
— Я тоже видел, как чудотворы зажигают камни, подумаешь! Это все видели. Мы нарочно в храм зашли, чтобы посмотреть. Когда народу побольше в храме собирается, все начинают просить чудотворов зажечь камень. Он сначала тускло так светит, но если хорошо просить, то как солнце делается, даже глазам больно. Я сам видел.
— Я в самом деле видел чудотвора. Я даже жил в его доме.
— Все ты врешь, — пацан сплюнул, даже не оглянувшись. — Дома́ чудотворов на небе. Может, ты был на небе?
— Я тебе скажу, что чудотворы никакие не чудотворы, а злые духи…
— Сам ты злой дух! — Мальчишка сердито хлестнул кобылку кнутом. — Тебя и лошадь поэтому боится!