— Простите, профессор Важан, — перебил Йока, — а зачем силам тьмы это нужно?
Вообще-то его давно волновал этот вопрос, на который он еще ни разу не получил вразумительного ответа, кроме того, что силы тьмы — это абсолютное зло, которое стремится уничтожить добро и свет.
Учитель сверкнул глазами и загремел в полный голос:
— Йелен, встать!
Йока нехотя поднялся. Ничего страшного нет в том, что на тебя кричат, ну совершенно ничего страшного, но почему тогда мурашки пробегают по спине и так хочется втянуть голову в плечи?
Профессор Важан быстро прошел по классу и остановился в шаге от Йоки — чтобы смотреть на него сверху вниз.
— Что должен сделать ученик, если хочет задать вопрос учителю? Отвечай! Это проходят в начальной школе!
— Поднять руку, — проворчал Йока.
— Громче! Я не слышу, что ты бормочешь!
— Поднять руку! — гаркнул Йока во весь голос, в лицо учителю, да так, что в окнах дрогнули стекла. По классу пробежал ропот — то ли от восхищения бесстрашием Йоки, то ли от испуга перед Важаном.
— Сядь! — выплюнул Важан. — Между смелостью и глупостью лежит пропасть, Йелен. Так же как между громким голосом и криком, недопустимым в учебном заведении. Руки вперед.
— За что? — изобразил искреннее возмущение Йока. — Я всего лишь выполнил ваше приказание. Вы не уточняли, насколько громче я должен это повторить!
— Для ясности мысли, Йелен. Руки вперед.
Считать себя несправедливо обиженным было бы глупо, равно как и продолжать пререкаться: Йока вытянул руки перед собой и заранее стиснул зубы — в последнее время одноклассники соревновались в том, чтобы не только не зажмуриться, но и не сморгнуть. Отметив, что на него смотрят трое «арбитров» — с соседнего ряда и с первой парты, он уставился на картинку в открытом учебнике, сосредоточился и не видел, что профессор Важан взялся за тонкий конец указки, что учителям строжайше запрещалось. Он ударил изо всей силы — или Йоке показалось, что изо всей силы? Только однажды ему было так больно: когда ему прищемили руку хлопком двери.
Йока не только сморгнул — он отдернул руки, он вскрикнул, чего с ним не случалось даже в начальной школе. Но самое ужасное, самое позорное — из глаз у него закапали крупные слезы. И еще несколько секунд Йока прижимал к груди разбитые пальцы и подвывал, морщился и скрипел зубами, с удивлением глядя, как на колени падают редкие тяжелые капли густой, темной крови.
С первой парты донесся одинокий смешок, за ним — еще один. Ему этого не простят! Над ним будут потешаться до самых каникул! На уроке они боятся расхохотаться хором, но на перемене… Йока замолчал и стиснул зубы от злости и отчаянья: с ним никогда, никогда такого не бывало! Никто не поверит в то, что удар был столь сильным, никто! Йока бы и сам в это не поверил, случись подобное с кем-нибудь другим!
— Ты давно на это напрашивался, Йелен, — ничуть не смутившись сказал профессор Важан. Пожалуй, он был доволен собой и произведенным результатом. Он знал, чего Йока боится больше всего, одним ударом превратив его жизнь в кошмар! Йока поднял глаза и увидел в руках учителя указку, которую тот держал за тонкий конец.
Злость вскипела, как крепкая кислота, в которую плеснули воды: Йока вскочил на ноги, скрежеща зубами, — Важан не имел права! Это просто нечестно! Это нарушение правил! Йока хотел крикнуть что-нибудь дерзкое и гневное, но не нашел слов, только посмотрел учителю в лицо, ощущая, как рот перекосился в оскале — совсем как у Врага на картине в открытом учебнике.
Вмиг лицо Важана стало белым, словно стена. Даже губы посинели. Будто он увидел чудовище, будто ему остался всего один шаг до смерти! Глаза его расширились, как у сыча, он втянул в себя воздух приоткрытым ртом и попятился.
Йока подхватил учебники со стола дрожащей окровавленной рукой, неловко впихнул их в сумку, развернулся, пнул ногой стул и быстро направился к выходу. Распахнув дверь, он оглянулся и смерил взглядом странно испуганного и неподвижного профессора Важана. Йока не понял, чего учитель испугался. Может быть, догадался наконец, что ему придется за это отвечать?
— Если вы сломали мне пальцы, у вас будут очень большие неприятности, — бросил ему Йока и хлопнул дверью так, что в ней треснули два стекла.