Зимич споткнулся о сломанный ветром сук и повалился лицом в сугроб. Слезы щипали глаза — он не умел плакать. Он плакал в детстве, очень давно. А теперь лицо кривилось, губы разъезжались в стороны и в горле катался горький, болезненный ком. Он не столько жалел себя, сколько стыдился и своего бегства, и страха, и невозможности умереть по своей воле. Ему бы не хватило сил подняться, если бы не призрачная надежда на колдуна. Последняя надежда.
Прошло не меньше получаса, прежде чем он понял, что заблудился. В ельник с густым подлеском не заглядывала луна, и Зимич быстро потерял свой след. Он возвращался назад, но вскоре догадался, что ходит по какому-то странному лабиринту собственных следов и не знает, какая дорога ведет в тупик, а какая — обратно к реке. Издали ему слышался лай собак, но лес странно отражал звуки, и с каждым шагом лай только отдалялся, а не приближался.
Тень мелькнула меж деревьев — странная, лохматая тень… Зимич замер. Волки? Опять волки? Он прошел несколько шагов, увидев впереди яркий лунный свет, и оказался на поляне с девственно чистым снегом. Ни один след не коснулся его. И луна светила, словно огромная люстра с сотней свечей. Тень показалась где-то сбоку, Зимич взялся за нож, и тут на поляну вышел зверь. Мохнатый зверь-росомаха, похожий на маленького медведя. Его длинная зимняя шерсть касалась снега, и луна осветила две широкие светлые полосы по бокам. Круглые медвежьи уши шевельнулись, словно луна погладила росомаху по голове.
Священное животное, которое не смеет трогать ни один охотник. В городе росомаху не почитали, но суеверие жителей Леса лунной ночью вдруг показалось Зимичу каким-то тайным добрым знаком. Встретить росомаху — большая редкость, которая предвещает удачу (суеверным охотникам).
Зверь оглянулся и посмотрел Зимичу в глаза. А потом не торопясь направился вперед, через полянку, оставляя за собой вереницу следов на девственном снегу. Зверь не испугался человека, не забеспокоился, словно каждый день встречался с людьми. А ведь росомаха едва ли не самый осторожный зверь в лесу. И Зимич пошел за ним, повинуясь голосу, который шептал ему что-то о тайном знаке — предвестнике удачи.
И этот голос не ошибся! Не прошло и четверти часа, как зверь вывел его к деревне, но не со стороны реки, а сзади, со стороны леса. Зимич был уверен, что росомаха сбежит, но лишь удивился еще сильней, когда зверек направился к домам, к людям! И дом колдуна Зимич почему-то узнал сразу: маленькая, приземистая избушка с одним окном, занесенным снегом. Чуть на отшибе, ближе всех к лесу. И зверь уверенно вел его туда.
Зимич вышел на тропинку к низкой покосившейся двери и уже взялся за кольцо, чтобы войти, как вдруг услышал голоса:
— …запутал след. Да точно говорю, это он! Кто еще может ночью прятаться в лесу?
— Кто угодно, — проскрипел голос колдуна. — Лихой человек. Злой дух.
— Ладно, пойдем мы. Ты зови нас, если что.
— Позову, позову, — нетерпеливо ответил колдун.
Зимич едва успел отпрыгнуть от двери и шмыгнул за угол, в тень. И здесь его уже ищут! И колдун позовет охотников, стоит показаться ему на глаза… Он вспомнил старика и не захотел в это поверить.
Прятаться было противно. Это уязвляло и роняло его в собственных глазах. Зимич привык действовать открыто, раньше ему нечего было стыдиться.
Дверь распахнулась, трое охотников вышли на освещенную луной дорожку. Он задержал дыхание и увидел, что росомаха жмется к его ногам — тоже прячется.
Когда охотники разошлись по домам, он все еще медлил, стоя в тени избушки и глядя на красноватый свет, лившийся из окошка. А потом сполз на снег по стене дома: ему никогда не хватит сил задать колдуну этот вопрос. Ему не хватит сил услышать на него ответ!
Зверь-росомаха оглянулся на него и устроился рядышком, словно верный пес. И если Зимич смотрел на свои руки, вспоминая бой со змеем и проклиная себя за глупость, то зверек уставился на темную стену леса: настороженно, словно ожидая оттуда беды.
И Зимичу вдруг снова показалось, что из лесу на него кто-то смотрит. Ему даже почудилась тень, которая отделилась от ствола сосны, выбросившей ветки в сторону открытого пространства. Но тень тут же снова исчезла за деревьями.
Ему было холодно. Он устал и хотел есть. Если уж он пришел к колдуну, нет никакого смысла замерзнуть у него на пороге.
Глаза колдуна были посажены так глубоко, что в полутьме казались пустыми провалами глазниц; сухая кожа на лбу и скулах блестела, отчего вид старик имел зловещий, несмотря на худобу и малый рост. Клочковатые седые волосы торчали в стороны, вместе с длинной бородой и усами. Густые брови, сросшиеся на переносье, сдвинулись было, но он посмотрел под ноги и улыбнулся беззубым ртом, проворно нагнулся и погладил зверюшку по спине.