Глухо загрохотали барабаны. Командные окрики все громче, все надрывнее. Ряды, колонны снова перестраивались, маршировали у эшафота.
Руффин думал: конец? Нет, еще не конец. Этот старик так уверенно смотрел вдаль… Что он видел?
Наконец полковник Поль Престон скомандовал:
— Так погибнут все враги Виргинии! Так погибнут все враги Союза Штатов! Так погибнут все враги рода человеческого!
Майор милиции Томас Джексон стоял на площади в час казни. Он писал жене в тот же вечер: «Джон Браун вел себя необыкновенно твердо… Меня поразила мысль, что вот передо мной человек здоровый, полный сил, но через несколько мгновений он перейдет в вечность. Я обращался с петицией, чтобы спасти его жизнь. Ужасно было сознавать, что через несколько минут он услышит приказ: «Злодей, отправляйся в ад навечно!»»
В городе Акроне, штат Огайо, где несколько лет прожил Браун, второго декабря был объявлен траур: банки, магазины, предприятия — все было закрыто.
В Олбэни, штат Нью-Йорк, в тот час, на который была назначена казнь, грянул залп из ста ружей в память погибшего мученика.
На Гаити отслужили заупокойную мессу в соборе Порт О'Пренса. В середине собора воздвигли пустую гробницу. На белом фоне — перо, меч, Библия и золотыми буквами: «Джону Брауну, мученику за дело черных». Траур длился три дня.
«Старый Браун превратит виселицу в место столь же святое, сколь святым сделал крест другой мученик», — сказал Ральф Уолдо Эмерсон.
Натаниель Готорн возражал:
«Разве смерть этого фанатика с окровавленными руками может освятить виселицу, как гибель Христа освятила крест? Брауна повесили совершенно справедливо!»
«К небесам от виселицы не дальше, чем от трона», — писал из Рима умирающий Теодор Паркер.
Уходя на казнь, Браун передал записку:
«Я, Джон Браун, теперь вполне уверен в том, что преступления этой погрязшей в грехах страны могут быть смыты только кровью. Теперь я понимаю, что напрасно тешил себя мыслью, будто это может произойти без большого кровопролития».
Аболиционистка Сара Эверет писала:
«Как могут здравомыслящие христиане предлагать покончить с этим грехом, но пользуясь средствами Джона Брауна? Вы знаете отлично и все знают, что рабовладельцы не допустят у себя на Юге никакой проповеди истинного христианства, а только христианство дьявольское. До сердца великого Юга могут добраться только божьи посланцы мести!»
В январе 1860 года издатель из Нью-Йорка предложил Редпату срочно опубликовать биографию Джона Брауна, чтобы поддержать Линкольна в избирательной кампании. Редпат отказался: «Я не хочу участвовать в святотатстве, при котором сигары зажигаются от алтарного огня».
Его книга «Общественная жизнь капитана Брауна» была посвящена «Уэнделлу Филипсу, Ральфу Уолдо Эмерсону, Генри Торо — защитникам праведника; когда толпа погромщиков кричала: «Безумец!», они произнесли: «Святой»».
Весь сбор от продажи книги пошел семье Брауна.
Редпат писал Торо, что эта книга «предназначена для масс, именно к этому я стремился; у образованных людей достаточно других учителей».
Через полгода, в День независимости, четвертого июля 1800 года, к могиле снова пришли друзья Брауна. Они вновь подтвердили «неколебимую веру в Принципы Свободы для всех и… нашу решимость Всеми, Любыми средствами помогать рабу освободиться, оставляя каждому лично, оставляя на совести каждого решать, каким именно способом и когда именно принципы будут воплощены в дела».
Второго декабря Мэри Браун ждала в Харперс-Ферри, в том самом пожарном сарае. С ней были друзья — семья Мак-Ким и Гектор Тиндейл. Губернатор обещал выдать тело Брауна. Мэри не плакала. Она застыла, закрыла глаза. Перед ней — его лицо, измененное страхом, корзинка с едой, обед у Эвисов. И опять сначала — объятье, его лицо, его руки. Их последний обед. Виселицу, ЕГО на виселице, она представить себе не могла.