— Значит, вы признаете, что вы вор?
— Вы передергиваете.
— Да? — В имплантате это «да» прозвучало почти как скрежет. — Да?
— Если я вор, то вы тоже.
— Я вор. Я это признаю. А вы? — спросил Гере.
Тристин ничего не хотел признавать, даже философски. Особенно потому, что не был уверен, будто Служба не узнает об этом разговоре с фархканом.
Он помедлил.
— Вы вор? — снова спросил Гере.
— Поскольку любой разумный вид может что-то забирать у других живых существ, чтобы выжить, пусть даже это ограничивается пищей, — попытался тянуть время Тристин, — я сказал бы, что разумная жизнь предполагает воровство в общем смысле.
— И любое выживание принимает форму воровства?
Тристин пожал плечами.
— На мой взгляд, понятие воровства подразумевает обладание. Там, где нет собственности, брать — не значит воровать.
— Но что такое обладание? Можно ли о любой форме жизни сказать, что она чем-то обладает?
— Временно, как я полагаю, — Тристану стало жарко, еще немного, и он вспотеет. — Пока жива.
— Это осторожный ответ. И правдивый. И все-таки вы признаете, что вы едите. Тогда почему вы отказываетесь признать, что вы вор? — Гере переместился на сиденье, но так ловко, что не произвел ни скрипа, ни шелеста.
Тристин помолчал несколько мгновений, внезапно ощутив незначительное подергивание в бедре и пот, выступивший на лбу. Абсурдная реакция организма в ходе этического спора с чужаком. Если Гере действительно фархкан. Молчание тянулось все дольше, и Тристин расслышал слабое шипение вентиляторов.
— Вы признали, что разумная жизнь должна что-то забирать у другой жизни, чтобы уцелеть. Вы знаете, что это правда. Я признал, что я вор. Вы нет. Почему?
— Само это слово неприятно, — Тристин почувствовал, что еле вытягивает из себя эти слова.
— Почему?
— Не знаю.
Гере встал и нажал клавишу на консоли.
— Вам нужно об этом подумать, лейтенант Десолл. Спасибо, что уделили нам время. — Его двойной рот открылся. Тристин постарался не глядеть на длинные и острые зубы-кристаллы. Дзинь! В тишине дверь открылась со звуком, похожим на раскат грома. Вошел доктор Службы. Тристин повернулся к нему.
— Я использую несколько мгновений для отдыха, — объявил Гере тем же беззвучным голосом, направившись к задней двери. Он двигался бесшумно и тщательно закрыл ее за собой. Он, если предположить, что Гере мужского пола или некоей подобной категории у фархкан. Ихара поглядел на Тристина.
— Долго. Для него.
Тристин пожал плечами, раздумывая, а не провалил ли он какой-нибудь тест.
— Вам угодно прокомментировать собеседование? — спросил Ихара.
— Не особенно.
— Никто не соглашается. Никто, — врач Службы вздохнул. — Хорошо, а как вам сам Гере?
— Он кажется достаточно подлинным, — Тристин задрожал. — И чуждым.
— И то и другое правда, — сухо заметил Ихара.
— Зачем им нужны собеседования? — спросил Тристин.
— Это игра. — Ихара бросил взгляд через полуоткрытую дверь на пустой участок для ожидания. — Техники на следующем уровне пытаются взломать барьеры, а он пытается получить от вас то, что ему нужно.
— Он просто задавал общие вопросы, — осторожно произнес Тристин. — И ничего военного.
— Мы это уже поняли, — Ихара поджал губы. — Им что-то нужно. У них есть какой-то свой план, но, кажется, никто не догадывается, какой.
— Никто?
Ихара понизил голос.
— Старшие медики допросили одного из первых, проходивших собеседование, с применением наркотика. В считанные дни мы получили сообщение, предупреждающее, что всякая торговля и передача информации прекратятся, если такое случится еще раз. — Он рассмеялся. — Так что никто не может заставить вас что-то сказать.
Тристин не до конца поверил Ихаре, но кивнул.
— Кстати, вы физически в хорошей форме, — добавил доктор. — Верхние десять процентов. Вы регулярно тренируетесь, не так ли?
— Порядочно.
— Это заметно. Но имеется незначительное раздражение в носу. Вероятно, у вас на станции много местной атмосферы.
— Это все? — спросил Тристин, поглядев на закрытую дверь.
— Все. Но если когда-либо пожелаете об этом поговорить… или дать нам знать…
— Я знаю, где вас искать.
Покидая медцентр, Тристин ломал голову, чем, собственно, настолько ценным снабжают Коалицию фархканы, что начальство дозволяет конфиденциальные собеседования с перспективными молодыми офицерами. Это должно быть нечто весьма ценное. Никто, даже чуждый разум, не уступают технологию даром. Гере, как и любой другой, чего-то хочет. Но чего? Разумеется, выяснение нравственных ценностей молодого офицера Службы — это почти ничего не стоящая информация, и уж никак не сравнимая с ценой за какую-нибудь технологию, получаемую Коалицией. Или здесь кроется некая хитрая загадка? Тристин подумал об Ихаре. Доктор не лгал. Так чего же хотят фархканы? Какого-то рода информации о подборе офицеров? Или они хотят что-то выведать? Что? И почему? Тристин глубоко вздохнул и пошел прочь из медцентра.