— Это ты, — выдохнул он охрипшим от злости голосом.
— Естественно, — улыбнулся Ал. — Чтобы утешить себя, я стащил у тебя патроны!
Франк взял его за руки.
— Ты не потерял пистолет! Ты сначала спер у меня патроны, а потом спрятал его где-нибудь. А чтобы я не догадался, начал утверждать, что это я у тебя украл пистолет! Я все понял, Ал!
— Хватит! Это ты мне мозги пудришь! Это ты стащил у меня пистолет и спрятал его вместе с патронами! Этот номер у тебя не пройдет. Ты мне его вернешь, да еще вместе с патронами!
Он побледнел и, говоря, брызгал слюной в напряженное лицо Франка, который не выдержал и отступил назад.
— Это уж слишком. Большей сволочи, чем ты, я еще не встречал! Ты перегибаешь, Ал… Честное слово, ты перегибаешь!
— Он еще и издевается надо мной, — как бы про себя сказал Ал.
Дора оставила огонь, чтобы посмотреть, из-за чего они ругаются. Она широко открыла недоумевающие глаза, не понимая, почему вдруг оба ее товарища по несчастью кидаются друг на друга, как самцы во время свадебного сезона.
— Верни мне пистолет! — выкрикнул Ал.
— Это ты мне его вернешь!
Ал бросился вперед и опрокинул Франка. Последний получил удар в лоб, и пурпурный всплеск застил ему взор. Ему показалось, что он вновь ослеп, и он поднес руку к ране.
— Зачем ты это сделал, Ал?
Ярость Ала немного утихла.
— Потому что на всей планете нет большего брехуна, чем ты, Франк… Давай тащи пистолет и забудем об этом!
Франк поднялся, но голову держал опущенной. Перед глазами у него танцевали золотистые искорки, но тем не менее зрение к нему уже возвращалось, и он успокоился. Он так испугался, что злость его удвоилась.
— Жалкий ты тип, Ал. Ты же прекрасно знаешь, что я не брал пистолет, и патроны у тебя… И ты еще бьешь меня прямо по ране! Не думал я, что ты такая сволочь… Ладно, оставь себе этот пистолет… И можешь пустить мне пулю в голову, если тебе хочется, ты мне так надоел, что это будет настоящим избавлением.
Он вышел. Ал посмотрел ему вслед и пожал плечами.
Потом, повернувшись к Доре, сказал:
— Извините нас за интермедию, мы так давно не давали друг другу в морду; нам этого так не хватало!
Она склонилась над огнем, тихо угасавшим от нехватки горючего.
— Странно, — сказала она, подув на уголья. — Такое впечатление, что вы боитесь друг друга!
Ал сжал кулаки.
— Это неправда… Вы сами не знаете, что говорите!
— Ну хорошо, неправда так неправда…
Погода была ужасная. Дул порывистый ветер и, время от времени, громадные облака проливались дождем, как дырявые мехи.
Ал посмотрел на Франка, прогуливающегося по пляжу.
Он разрывался между желанием побежать за ним и извиниться за удар головой и воспользоваться случаем, чтобы поухаживать за Дорой. Плотские чувства взяли верх.
— Когда вы рядом, — сказал он, подходя к ней, — как мужчины могут договориться?
Она с опасением взглянула на него. Ал раскрыл объятия, но она не отошла от кастрюли, которая начала понемногу закипать…
— Когда я смотрю на вас, у меня такое чувство, как будто я нахожусь в центре пожара. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Принесите дрова, иначе еду не приготовить!
Он попытался обнять ее, но она угрем выскользнула из его рук.
— Вместо того, чтобы дурью маяться, сходите лучше за дровами…
Ал опустил руки и вышел.
Со своего места на пляже Франк увидел, как Ал направляется к рощице. Он решил, что наконец представилась долгожданная возможность уединиться с Дорой. До сих пор у него не хватало смелости поговорить с ней, но теперь он не испытывал никаких угрызений совести по отношению к этому подонку Алу.
Он бегом добрался до хижины и устремился прямо к Доре.
— Он вам сделал больно? — спросила она…
— Не то слово! Таким ударом быка можно свалить… Прямо по ране… Ужасно, наверное, выглядит, да?
Она посмотрела и поморщилась.
— Там все открылось…
— Скотина, — проворчал Франк.
Он протянул руку и поймал Дору за пояс шортов. Притянул ее к себе и, отпустив шорты, крепко обнял. Силы ему было не занимать. Тело молодой женщины поддалось, и он страстно прижал ее к себе.
— Для раненого вы очень прыткий! — прошептала она.
— Помолчите…
Он пытался поймать ее губы. В последний момент она отвернула голову. Он стал еще более настойчивым. Прикосновение этих обнаженных ног, этого тела, такого живого, гибкого и горячего, вскружило ему голову.
Отчаявшись овладеть ее губами, он укусил ее в шею с такой страстью, что она вскрикнула от боли и наслаждения.