— Ты куда? — внезапно спросил он…
Она продолжала идти, не оборачиваясь. Ал переспросил:
— Куда ты идешь, Дора?
Но единственным ответом ему была ее спина и рука, вцепившаяся в рукоятку. Тогда он понял.
— Нет, нет, — произнес он как бы про себя.
Он поднялся.
— Нет! Нет! Дора… Послушай…
Он продолжал говорить короткими предложениями, плохо проходившими сквозь его опухшие губы.
— Послушай, Дора… Не надо… Не надо! Я не хочу!
Он побежал. Обогнав ее, он пошел задом наперед, продолжая ее уговаривать голосом тихим и возбужденным.
— Мы слишком много пережили вместе…
Она презрительно сказала:
— Вы, мужчины, живете только ради дружбы!
Он продолжал умоляюще:
— Мы вместе кровь проливали… убивали? Это нельзя вычеркнуть?
Она увидела слезы в глазах Ала. Крупные, неуклюжие мужские слезы.
И все продолжала идти к хижине.
Он остановился, раскинув руки.
— Я же тебе говорю, что не хочу! Я не хочу!
Дора подняла пистолет. Ал посмотрел на дуло, направленное на него, слегка вздрогнул.
— Боишься?
— Когда на тебя смотрит пистолет, поневоле станешь нервничать. Это нормально.
— Да, — согласилась Дора. — А когда держишь палец на спусковом крючке, то чувствуешь себя необычайно сильной, это тоже нормально! Такое впечатление, что у тебя волшебная палочка… Загадываешь желание — и оно исполняется…
— Дай его мне! Эта штука не для женщин!
— Она для тех, кто в ней нуждается…
Ал всхлипнул:
— Не убивай его! Я умоляю тебя… Я умоляю!
Она отстранила его движением руки и продолжала свой путь.
— Значит, ты его так любишь!
— Да! Мы ненавидели друг друга. Слишком ненавидели! Ненависть, подобная нашей, Дора, сильней любви! Она безоглядней!
Больше они ничего не сказали до самой хижины. Теперь он следовал за ней на некотором расстоянии. Казалось, последние силы покинули его. Дора остановилась в дверном проеме. Спина Франка была всего в трех метрах от нее, широкая и удобная мишень. Он не шелохнулся. Дора подняла пистолет. Она прищурила левый глаз и совместила мушку с центром мишени.
— Нет! — закричал Ал.
Он бросился на протянутую руку. Пуля попала в дверной косяк. Франк подскочил и обернулся. Он слишком долго оставался в темноте и теперь абсолютно ничего не видел!
— Что это?
Ал выкручивал Доре руку. Когда пистолет упал, он подхватил его и тут же, не раздумывая ни секунды, выстрелил ей в висок.
Дора закрыла глаза, как будто испугалась выстрела. Потом начала падать вперед. Ал подхватил ее. Он держал в руке еще дымящийся пистолет и не знал, что теперь делать.
Франк моргнул… Зрение постепенно возвращалось к нему. Он уже начал различать силуэты. Сквозь фиолетовое сияние он узнал безжизненное тело Доры.
— Дора! — позвал он… — Дора…
— Заткнись! Она готова!
— Что ты говоришь?
— Мертва! Теперь понимаешь? Все, конец!
— Ты убил ее, — заикаясь от волнения, произнес Франк. — Какая же ты дрянь! Ты убил ее… Зачем ты это сделал?
На ощупь он ухватил своего соперника за одежду.
— Я хочу знать… Почему ты убил ее? Ты завидовал, да? Ты завидовал, потому что я хотел ее, и в конце концов она стала бы моей… И пистолет! Он же был у тебя! Патроны! Мои патроны! И ты еще меня обвинял… Ты… Скажи, как может такая падаль, как ты, жить на свете?
Он кричал прямо в лицо своему спутнику, которого смог наконец разглядеть.
— Она хотела убить тебя, Франк! Это она украла у нас пистолет и патроны! Она спрятала его под камнем… Я клянусь тебе, Франк… Я клянусь тебе… Поверь мне!
— Ты врешь! Ты убил ее, потому что завидовал мне… До посинения завидовал! И меня ты тоже убьешь!
— Да нет же, Франк… Нет… Наоборот…
— Руки! Дай мне твои руки!
— Если тебе пистолет нужен, то вот он, только не ори так!
Франк жадно схватил рифленую рукоятку. Пистолет был теплым, как маленькая живая зверушка. Он почувствовал себя спокойней.
— Она хотела… — настаивал Ал.
— Тихо! Не могу больше слышать твой голос, мне от него плохо становится! Я прекрасно знаю, что тебе хотелось кого-нибудь шлепнуть! Я знаю… Всем убийцам этого хочется! Как будто они голодны смертью… А убийц я повидал немало, Ал…
— Я знаю, Франк, — прошептал Ал.
— А, ты знаешь, почему?
— Да, Франк, знаю…
— Тогда скажи, сволочь!
— Потому что ты легавый, — грустно сказал Ал.
— Совершенно верно, — признался Франк.
Ал пожал плечами. Он засунул руки в карманы. Кровь засохла на его губах, образовав гладкую корку, похожую на пленку красного лака.