- Скажи это, Делани.
- Мы не можем.
- Мы можем делать всё, что захочешь. Скажи мне, что ты моя.
Возвращение в Даллас не значит, что я возвращаюсь к Гейджу. Он последний человек, которого я хотела увидеть. С глаз долой, из сердца вон, правильно? Но теперь, стоя здесь ... кажется, что между нами ничего не изменилось.
- Делани Марлоу, - он встаёт и подходит ко мне. Подскакивает ко мне, если быть более точной. На его ноге красуется гипс, одна из тех штук, которую ты должен носить после операции. Интересно, что случилось? Зная Гейджа, всё из-за того, наверное, что он сделал что-то безрассудное на этом мотоцикле, на котором он гоняет. Он никогда не мог спокойно ездить на этой штуке, даже будучи подростком – это всегда были трюки, сумасшедшее дерьмо, которые преследует очередной прилив адреналина. И для Гейджа, гонка была не гонкой, если это не было смертельно опасным.
Ах, я отвлеклась на тот факт, что послужило причиной его гипса, так и не сказав, что на нём ничего больше не было надето. Боксеры сделаны из такого материала, который обтягивает его задницу и все причиндалы, будто вторая кожа. Я перевожу взгляд на его лицо. Трудно не смотреть … на член. Который он поправил только что. Его Агрегат. Вот как люди называют это. Я тоже так называю, но по другой причине – потому что он часто поступает, как подонок.
Его Агрегат, как мы видим, пользуется спросом. У меня никогда не было возможности увидеть это. В ту ночь, когда я должна была встретиться с ним – ночь, которая должна была произойти между нами – она так и не произошла. Что мне ещё сказать? С самого первого момента, когда мы только встретились, между нами всё было сложно.
Когда Гейдж подходит ко мне, он останавливается, стоя так близко, что я могу слышать его дыхание, затем протягивает руку, чтобы убрать с моего лба локоны влажных волос.
О мой Бог. Мои волосы. Моя одежда.
Моё лицо заливается румянцем, и я знаю, что оно очень красное прямо сейчас. В какое-то мгновенье я и забыла, что выглядела небрежно.
И теперь Гейдж стоит передо мной, смотря на меня в таком виде – с таким идеальным телом, фотографируясь с одинаково идеальными моделями.
Мне хочется провалиться под землю или превратиться в лужицу позора.
- Ты такая влажная, - говорит он. Его голос низкий, глубокий и такой сладкий. То, как слова скатываются с его языка, протяжно и томно, придавая им ещё большей сексуальности, чем, если бы он сказал мне снять трусики прямо сейчас. Электрический заряд проходит по моему телу, вплоть до кончиков пальцев, когда его палец касается моей кожи.
Я не могу оторвать от него взгляда. Клянусь, я уже и позабыла каким цветом у него глаза. Они – глубокие, шоколадно-коричневого цвета, обрамлённые светлыми ресницами, настолько густыми, что любая женщина обзавидуется. Его веки спрятаны, что придаёт ему ещё более соблазнительный вид, словно он не хочет ничего больше, кроме, как валяться в постели весь день.
Он пристально смотрит в мои глаза, и на секунду, я думаю, что мы единственные люди в комнате. На мгновение это похоже на сцену из фильма, в которой герой хватает героиню, испачканную и мокрую от ливня, и целует её очень нежно.
Но в моей жизни всё определённо не так, как в фильме. Я открываю рот, чтобы ответит Гейджу, но меня опережает фотограф, который с ног до головы одет во всё чёрное, и он машет камерой Гейджу с комнаты, напротив.
- Мы должны сделать ещё пару снимков, пожалуйста, - говорит он, нетерпеливо указывая на моделей.
Какой бы там особый момент не был между мной и Гейджом, он улетучился, и я только могу мечтать о том, что было бы дальше.
– Ты должен закончить съёмку, - говорю я.
Гейдж усмехается.
– Ты выглядишь так, словно тебе нужна горячая ванная.
Почему всё произнесённое с его уст, похоже на приглашение? Я пытаюсь перестать думать об этом. Думай о Гейдже, как о своём сводном брате, ради бога – это не хорошо. Это неправильно.
Я смотрю на свою мокрую одежду.
– Да, мне нужно переодеться.
Одна из моделей-блонди, появляется возле Гейджа и кладёт руку на его бицепс, выставляя одно бедро, когда становится рядом с ним. Я уже где-то её видела – наверное – не могу точно сказать. Она высокая и худая, с великолепными сиськами и чертовски плоским животом, я и не думала, что такие есть на самом деле. Она морщит свой нос, когда смотрит на меня, не скрывая своего презрения. Но это выражение её лица меняется, когда она обращает своё внимание на Гейджа.
- Гейдж, - говорит она сладко. – Это твоя девушка?
Это больше, чем просто невинный вопрос. Я знаю это по тому, как она прикасается к нему. Она хочет его, и помечает свою территорию.
Глаза Гейджа не покидают моих всё это время, но другой его рукой, он похлопывает руку блонди, которая опирается на его.
– Нет, Брук, - отвечает он. – Это всего лишь моя сестра, Делани.
Всего лишь моя сестра.
- Ага, - отвечаю я, смотря на Гейджа. – Я всего лишь его сводная сестра. И я всего лишь ухожу.
Глава 3
Гейдж
Час спустя мы закончили фотосессию - это для мужского журнала: меня окружают модели в дамском белье, пример для подражания детям, как быть мужчиной-шлюхой. И как только мы заканчиваем съёмку, Брук поворачивается ко мне, её голос почти мурлычет, когда она проводит пальцем по моей гуди.
- Знаешь, - шепчет она, бросая взгляд через своё плечо на персонал, который находится вне зоны слышимости. Другие модели одевают халаты, но Брук продолжает стоять в своём кружевном лифчике и трусиках, чувствуя себя вполне комфортно. Чёрт, ещё как комфортно. Её тело просто пленительно-горячее. - Дениз и Джесси готовы немного развлечься.
Я смотрю на Дениз и Джесси, других моделей с великолепными грудью и задницами.
- Давай в следующий раз.
Брук надувает губки, и она, кажется, считает это соблазнительным, но на самом деле мне от этого неприятно.
– Если передумаешь, - говорит она, разворачиваясь, чтобы уйти. – То позвони мне.
В любой другой момент, я бы уже принял такого рода предложение. Не один живой мужчина не откажется поиметь сразу трёх моделей блондинок. По крайней мере, Гейдж О'Нил точно, в конце концов такой у меня стиль жизни: гонщик, горячий, мужчина-шлюшка. Мой член – тот ещё шалунишка – никогда не может насытиться. Вот с какой стороны, много лет назад написал крупный журнал, а затем все об этом стали говорить. Словно у моего члена была собственная жизнь, он просто преследовал женщин, когда ему нужно было потрахаться. И даже тогда такая идея, заставляла меня закатывать глаза.