— Что это? — я указываю на покрывало, которое он расстелил на полу в гостиной и на него поставил несколько тарелок с едой.
— Хей, — он ухмыльнулся мне, выглядя слишком хорошо в простых боксёрах. — Ковровый пикник.
— У меня не так уж много еды.
— Ты говорила мне, — он стоит на коленях на одном краю покрывала. — К счастью, я король импровизированных перекусов. Садись.
Я не могла решить, как чувствовать себя в такой ситуации. С одной стороны, будет легче побороть некую неловкость, если он решит уйти вот так. Но с другой стороны, я не думаю, что готова к его уходу.
Вторая сторона выигрывает. Я сажусь напротив него, скрестив ноги, и беру тарелку, протянутую им.
— Итак, что же это?
— Бутерброды из арахисового масла и оливковых крекеров.
— Эм, — я тыкаю в них. — Могу я пропустить это?
— Не отказывайся, пока не попробовала, — его голос понижается на октаву, и он подносит маленький сэндвич к моим губам. — Открывай.
О, мальчик, я усвоила этот урок. Я позволяю ему накормить себя. Солёный, бархатистый и пикантный вкусы взрываются на моём языке. Крекер издаёт такой хруст, который смягчает обескураживающую структуру.
Он подмигивает и хватает один для себя.
Я облизываю губы.
— Это не должно работать, но сработало.
— Правда? — он кивает на квартиру, в значительной степени лишённую всего, кроме картонных колонн. — Ты не шутила о коробках. Когда ты переезжаешь?
— В воскресенье, но грузчики придут в субботу, чтобы всё забрать. Я, вероятно, проведу ночь в отеле у аэропорта.
— Ты не выглядишь восхищённой этим.
— Полный переезд — отстой.
Он поднимает бровь.
— Но ты переезжаешь для работы своей мечты. Я думал, что ты немного… самоуверенная.
— Это не работа моей мечты.
— Так почему же ты делаешь это?
Я медленно смакую другой сэндвич, чтобы потянуть время. Разговор о моей новой, рафинированной жизни с татуированным незнакомцем казался мне сюрреалистическим сном. Но всё же он безопаснее, потому что понятия не имеет, кто кем в этой ситуации является, и у него нет никакой эмоциональной привязанности в этом… В отличии от Алекс или моего отца. Если осмелюсь, то смогу рассказать ему обо всём.
Но я не осмеливаюсь. Я другой человек сегодня ночью — с ним — но не настолько другой, поэтому придерживаюсь своего обычного ответа.
— Это возможность, мимо которой я не могу пройти.
— Я слышал это. Ты просто не кажешься тем типом людей, делающим то, что он не хочет.
Улыбка трогает мои губы.
— Это довольно точная оценка, — я смываю вкус стаканом клюквенно-виноградного сока, который оказался неожиданного сладким и шипучим, и бросаю на него вопросительный взгляд.
— Закуска волшебника, — его глаза замерцали так, что заставили мой желудок трепетать. — Я смешал банку спрайта с соком, чтобы придать немного индивидуальности.
— Ты повар?
— Нет, — он растягивает слово. Казалось, моя догадка его позабавила.
— Хмм. Тогда скажи мне, Дилан-который-не-шеф-повар, как же ты получил навыки в искусстве делать что-то из ничего?
— Ну… — он задумывается, и мне интересно, предполагает ли Дилан открыться мне таким же способом, каким я представляла открыться ему. — Полагаю, что узнал всё это из необходимости. Я вырос без излишеств.
Я тяжело сглатываю. Это ужасно личное заявление, и оно кажется интимней, чем всё, что мы здесь делали.
— Мне жаль.
Он пожимает плечами, но его поза напряжённей, чем прежде. Это не значит, что он в некоторой степени выше.
— Были только мама и я. Папа бросил нас, когда я был ребёнком.
Я осматриваю комнату и вижу доказательства своих привилегий во всём вокруг. Даже с большинством моих вещей, упакованных в чемоданы, это очевидно. Количество коробок, что у меня есть. Качество покрывала, на котором мы лежим. Сама квартира класса люкс. Всё неожиданно неловко.
— Это отстой, — не знаю, что ещё сказать. Я застигнута врасплох разговором по душам с этим мужчиной. Я боюсь того, какими словами закончу, делясь взамен.
Или, может, боюсь, что в конечном итоге не поделюсь ничем. Что позволю этому моменту пройти мимо без сближения.
Я повторяю попытку. Пробую дать что-нибудь такое же реальное.
— Я, должно быть, кажусь избалованным ребёнком. Я имею в виду, что, может быть, такой и являюсь. Я никогда не думала о себе как о жадном ребёнке, никогда не требовала новых машин или чего-то дизайнерского, но в любом случае у меня всегда было всё самое лучшее.