Он выжидающе поднял бровь.
— Это та песня, которую ты включал мне в баре. Это ты. Полностью, — возможно, ассоциация исходит от того факта, что он просто включил ту композицию для меня, но это ощущается чем-то большим. Ощущается, будто это была его песня. — Не помню, чтобы ты говорил название группы, исполнившую ту песню.
Дилан отводит взгляд.
— Эм, это «Падшие ангелы». Сейчас вернусь, — он хватает свои боксёры с пола по пути в ванную.
После того, как я медленно обвиваю себя руками, нежась в ощущениях, собираю свою одежду и неторопливо одеваюсь в темноте. Я чувствую себя комфортней, чем в последний раз. Возможно, Дилан останется на ночь. Может быть, он переплетётся со мной в постели, обнимая меня, займётся со мной любовью. Мы даже пойдём позавтракать. У меня и в самом деле ничего нет в доме. Может, из закусочной ниже по улице доставляют…
И вновь я запрыгиваю в ванную, когда Дилан выходит оттуда. Умываюсь и чищу зубы, прежде чем отправиться обратно в гостиную. Я решила быть смелой и пригласить его остаться на ночь.
Но, когда я нахожу его, он полностью одет и разговаривает по телефону.
— Спасибо, — вещает Дилан трубку и оборачивается. — Такси прибудет через несколько минут.
Скрываю разочарование так хорошо, как приучила свои черты лица.
— Ох, — должна ли я поблагодарить его за лучший секс в моей жизни? — Мне было весело.
— Мне тоже.
Я иду с ним к входной двери и прислоняюсь к стене, в то время как он обувается и похлопывает по карманам, кивая, что ничего не забыл.
— Надеюсь, что твой переезд будет хорошим.
— Спасибо, — хочу придумать ещё что-нибудь, чтобы сказать, но сейчас около четырёх утра, и мой пронизанный эндорфинами мозг не оправдывает меня. К тому же единственное, что я хочу произнести, — «Останься».
Он колеблется.
— Ну, наверное, я должен идти.
— Тогда думаю, это прощай, Дилан-без-фамилии.
— Мне было приятно, Рэйчел-которая-переезжает.
Он обнимает меня, даря восхитительный последний поцелуй, который заставляет сердце колотиться. Затем он подмигивает и выходит за дверь без слов.
Проходит несколько минут, чтобы сожаление поселилось во мне. Я испугалась, что чувствую и делаю. Это не то сожаление, ожидаемое мной, потому что я не раскаиваюсь, что пустила Дилана в свою кровать, даже не зная его фамилии, даже если никогда не увижу его снова. Мне совсем не жаль, что я опустила свою защиту или что была такой же незнакомкой для него, как и он был для меня.
Сожаление, которое я чувствую, совершенно неожиданное.
Я жалею, что позволила ему уйти.
Глава 5
Было около одиннадцати тридцати, когда я проснулась — почти неслыханно с моим жёстким графиком — но эти последние несколько дней были довольно пустыми, что позволяло мне поваляться в постели, сначала нежась от воспоминаний о прошлой ночи, а затем продолжить находиться в таком же вялом состоянии под долгим, горячим душем. Дилан дал мне достаточно пищи для размышлений на последующие годы, когда яркость воспоминаний о прошлой ночи утихнет в глубине и наконец полностью растворится шоколадом на языке.
Я сушу волосы, надеваю юбку цвета хаки и светло-голубой свитер, нежно ласкающий кожу, провожу тушью по ресницам и добавляю блеск для губ. Алекс прислала мне сообщение, требующее детали ознакомления с плейлистом, который я обещала послушать. Я включаю песню под названием «Summertime Sadness» (прим.: Lana Del Rey) и с первыми нарастающими аккордами отключаю.
Я шагаю в ванную, хватаю резинку, поспешно заплетаю волосы в косу и перекидываю её через плечо. Я использую голубую пластиковую ванночку как сидение — кресла захоронены за горами коробок, к ним добраться невозможно — и открываю футляр для виолончели. Пока я её освобождаю, перезапускаю песню на телефоне, прижимаю мой инструмент ближе и закрываю глаза, позволяя музыке струиться сквозь меня, затем из меня.
Пальцы летают по струнам, тело качается в такт движения моего смычка, и я подхватываю вокальную линию, улыбаясь, когда делаю это правильно, и ноты отображаются обратно: полные и звучные.
Стук в дверь разрушает момент, вырывая меня из песни.
Я нетерпеливо фыркаю. Если грузчики пришли слишком рано… Аккуратно кладу виолончель обратно в футляр и закрываю его. Я ковыляю к двери, готовая к конфликту, когда открою её.
— Привет, девчонка с виолончелью, — улыбается Дилан, гладко выбритый, переодетый и затаившийся на моём пороге.
— Дилан. Что ты здесь делаешь? — я удивлена, что не заикаюсь. Моё сердце как будто выключено.