Он прислоняется к дверному косяку.
— Знаю, у тебя есть миллион дел, которые нужно решить, прежде чем ты покинешь город через несколько дней, поэтому я пришёл спросить, не проведёшь ли ты со мной день вместо этого?
— Ты руководствуешься тем фактом, что будешь меня беспокоить? Это не лучшая стратегия, чтобы продать себя, — какая разница. Я уже продана, и правда в улыбке, преподнесённой ему.
Он держит в руках небольшой бумажный свёрток и два стакана.
— Я также принёс завтрак.
Мой желудок урчит из-за богатого аромата кофе. Я беру чашку и предлагаю ему войти.
— Тяжело сказать этому нет, — стадия, когда сказать ему нет невозможно.
Когда Дилан проходит мимо меня, его движения настолько дерзкие, что показывают, что он знает об этом. Чёрт, дерзость выглядит как секс, когда он так себя ведёт.
— Я не принимал тебя за фана Ланы.
Фаналаны?
— За кого? — разумеется, я была больше сосредоточена на его заднице в этих джинсах, чем на том, что он говорит.
— Эта песня, — он следует за мной в гостиную.
Я указываю на голубую пластиковую ванночку, на которую он может сесть, и занимаю своё место в нескольких шагах от него, отключая телефон и музыку.
— О. Это кое-что из того, что мне прислала Алекс, чтобы послушать, но да, она мне очень нравится.
Он ставит чашку и роется в сумке.
— Дай угадаю. Ты никогда прежде не слышала эту певицу.
— Ну, я не могу думать о других её песнях, но голос звучит немного знакомо.
Он качает головой на мой оборонительный ответ и протягивает мне выпечку.
— Ты оторвана только от поп-культуры или просто музыки?
Это не способ унизить меня — любопытство — поэтому легче ответить. Очень легко, на самом деле, потому что он заинтересован во мне и это… Ну, это мило.
— Не то чтобы я была изолирована. Мне нравится думать о себе как о внимательном человеке.
Сахарная глазурь крошится на моих губах, когда я откусываю кусочек фруктовой начинки.
— Ты просто стала занятой? — его глаза задерживаются на моём рте, и пространство между моими ногами вдруг становится теплей.
Я борюсь, чтобы сфокусироваться на разговоре.
— И я люблю играть… — киваю на мою виолончель. — Но это часы практики, содержание инструмента, изучение музыки, совершенствование техники владения смычком, прослушивание интерпретаций других людей тех композиций, которые я должна выучить. Когда заканчиваю всё это, я люблю быть в тишине. Мне наплевать на последние реалити-шоу, или кто на ком женится в таблоидах. Развлечения порождают шум, а не информацию. Я предпочла бы погулять с друзьями и поговорить об их жизнях, потом пойти в кино или поболтать о знаменитостях, которых мы никогда не встречали и не встретим. У меня есть цели, но они требуют работы. Я не ожидаю, что всё будет доставаться мне с лёгкостью, — я поспешно опускаю глаза. Могла ли я звучать более скучно и жалко? Вероятно, нет.
— Ты так сильно отличаешься от большинства женщин, с которыми я сталкивался. В хорошем смысле, — поспешно уточняет он.
Мой взгляд встречает его, и я тронута искренностью, которую там нахожу. Я чувствую, что краснею.
— Спасибо. Я много чего не хочу. Но определённо нуждаюсь в том, чего хочу.
— Мы похожи больше, чем я думал.
По моим щекам ещё сильнее разливается тепло, когда я улыбаюсь и доедаю свою выпечку. Он вытирается салфеткой и кладёт её обратно в пустую сумку.
— Время признаний.
Слабая паника вспыхивает во мне, когда я представляю те ужасные вещи, в которых он может признаться. О Боже… Мой взгляд метнулся к его левой руке в поисках кольца или линии загара, где могло бы быть кольцо.
Он замечает мой взгляд и смеётся:
— Я не женат. И у меня нет девушки, если тебе интересно. Но я тоже не из Чикаго.
— Ох. Ну, как и я, — я не должна испытывать такую радость из-за того, что он свободен. На самом деле это не имеет значения, если принять во внимание, на каком я этапе в своей жизни.
— Нет, я имею в виду, что не живу здесь. Я в городе лишь на несколько дней или около того, к тому же один.
Я стряхиваю крошки с пальцев, отвлекаясь от того, как разочаровало меня его заявление. Не из-за того, что он не живёт здесь, а из-за того, что он здесь только на несколько дней, и того, что переезжаю. Это подчёркивает то, что мы как корабли, проходящие в ночное время. Хотя сейчас день…
Я поднимаю голову и смотрю на него.
— Что привело тебя в Чикаго?
— Просто посещаю, — он наклоняет голову, повторяя моё движение. — И мне нужен гид.
Он просит показать ему всё вокруг. И я не могу. Это не в моей повестке дня. Это не то, в чём я хороша. И — самое главное — это очень плохая идея.