— Вы, ребята, хотите фото?
Это что, шутка? Он хочет, чтобы я сделала вид, что я просто фанатка?
Я качаю головой.
В то же время Пол говорит:
— Это было бы потрясающе, бро. Эй, кстати, мы тоже музыканты. На самом деле мы сблизились из-за твоей группы. Мы оба огромные фанаты, правда, Рэй?
Бро? Рэй? Пол вообще слышит себя? Он слишком сильно хорохорится, и я немного смущена из-за него и Дилана, из-за того, как большинство взрослых мужчин ведут себя в его присутствии. Женщины, кричащие и бросающиеся на него, ужасны, но парни, которые ведут себя, будто они приятели, раздражают не меньше. До чего же фальшиво.
Дилан улыбается, вручает телефон Пола помощнику, становится между нами и обнимает нас как старых друзей. Зачем он это делает? Боже, мне становится больно.
Я не хочу такого взгляда, словно я просто кто-то, кого он трахнул несколько недель назад. Мне хотелось увидеть что-то тёплое и знакомое в его глазах. Даже если бы это был крошечный взгляд между нами, который бы сказал: «Ты особенная, и я помню тебя».
Вместо этого есть вежливое ничего. Он использовал меня для вдохновения и даже не помнит.
— Хочешь ещё один снимок на свой телефон, Рэйчел?
Я качаю головой на вопрос Пола, желая исчезнуть. Как Дилан может стоять здесь и вести себя как незнакомец? Легко. Ему не нужно это дерьмо, и он позвал меня сюда, чтобы показать мне, что я ничего не значу.
Дилан поднимает бровь.
— Ты уверена? Это не проблема.
Все, что я могу, это, спокойно глядя на Пола, ответить:
— Ты можешь отправить свое фото мне. Уверена, Дилан невероятно занят, ему предстоит поприветствовать всех своих… — у меня чуть не вырвалось «поклонниц», — фанатов.
Он убирает руки с наших плеч.
— Да, вероятно, мне стоит двигаться дальше. Приятно познакомиться с вами обоими.
Он уходит к следующей группе, где Саттер задержался с тремя скудно одетыми женщинами с похотью в глазах и с жадными руками. Они хихикают, и мне хочется заставить их заткнуться, возможно, ногами.
Пол заставляет меня по-быстрому позировать с барабанщиком. Затем группа уходит, чтобы переодеться или заняться чем-то, что они делают после концерта. Вероятно, трахаются с поклонницами в гастрольном автобусе.
Я пялюсь на обувь или телефон, это самое лучшее, что я могу сделать, чтобы справиться с гневом.
Мы не задерживаемся надолго после того, как группа уходит.
— Это было так круто, — Пол идёт впереди.
Дилану, очевидно, не нужно это дерьмо, но часть меня не может отпустить его. Негодование вонзило когти в мои кишки, и, если я не покончу с этим, то эмоционально истощусь.
— Теперь мне действительно нужно в туалет, — ложь с лёгкостью слетает с языка.
— О. Перед выходом должен быть один. Пойдём.
Я качаю головой и надеюсь, что выражение моего лица не выдаст меня.
— Нет, ты иди искать автомобиль. Очереди должны быть меньше сейчас, но нет никакого смысла ждать нам обоим. Я встречу тебя на южной стороне.
— Конечно. — Он — настоящий джентльмен, который делает то, о чем его просят.
Возвращаюсь тем же путём, которым мы пришли, и замедляюсь, поскольку в коридоре становится тише. Двери располагаются дальше друг от друга, и я оказываюсь в тупике перед запасным выходом. От гнева ноги привели меня хрен знает куда.
Ты тоже его использовала, Рэйчел. Для новых ощущений, чтобы побыть кем-то другим.
Я знаю, что тоже его использовала, но то, что он сделал, намного хуже. Эта манипуляция причиняет боль, и он должен знать, что это не нормально. Так он создаёт свои песни? Меняя одну за другой женщин, напевая об интимных деталях их развлечений? Я люблю песни «Падших ангелов», но понравятся ли мне песни, которые разбили другие женские сердца? Их личные страдания, ставшие красивыми серенадами? Я чувствую себя ужасно.
— Это его не заботит, — качая головой, я прислоняюсь к стене, замедляя дыхание, прислушиваясь, ища его голос, чтобы знать, в какую сторону идти, но ничего. Никаких тёплых слов, влекущих меня вперёд, говорящих мне, что всё это было шуткой, ложью, чтобы оградить меня от вопросов о том, откуда мы знаем друг друга.
Возможно, он подумал, что мы с Полом вместе? Да какая разница. Я могу задержаться здесь только до тех пор, пока меня не найдёт охранник. Глубоко вздохнув, я отодвигаюсь от стены и шагаю по коридору.
У меня за спиной открывается дверь, и меня затягивают в затемнённую комнату. Крупная фигура захлопывает дверь и вжимает меня животом в неё.
Я открываю рот, чтобы закричать, но знакомая рука его немедленно накрывает.
— Так и знал, что ты была проблемой, виолончелистка.