Мне бы убежать, вернуться домой, снова стать ответственной Рэйчел, которой я и должна быть.
Но я хочу быть другой версией Рэйчел, такой, какой делает меня Дилан. Я хочу быть более дикой, более храброй, более смелой.
Свободной.
Я с твёрдой уверенностью закрываю за собой дверь. У Дилана есть другой ключ? Или всё закончится тем, что я запру дверь? Он должен будет пойти в лобби и, вероятно, будет безумно зол, когда наконец окажется здесь...
Боль пульсирует у меня между ног. Возможно, мне понравится, когда Дилан выйдет из себя.
Этот люкс угловой, и окна от пола до потолка открывают захватывающий вид в двух направлениях, показывая огромные пейзажи города. Я направляюсь прямо к спальне и вытаскиваю телефон, чтобы взглянуть на часы. Я вовремя.
В спальне такие же окна и большая двуспальная кровать, покрытая роскошным, серебристым стеганым одеялом с небольшими вшитыми вставками. Я пытаюсь вообразить Дилана, обёрнутого в него, но…
— Ты приехала.
Я вздрагиваю от раздавшегося совсем рядом голоса Дилана, и моё сердце врезается в рёбра, как птица о прутья клетки, из которой пытается вырваться на свободу.
— Да. Я не могла опоздать. У меня было несколько минут в запасе!
Рассердится ли он из-за того, что я не сделала, как он сказал? Теперь он откажется от меня?
Пожалуйста, лишь бы он не отправил меня обратно.
— Ты не опоздала, — Дилан толкает меня спиной к стене, цепляясь за мою одежду. Я роняю свой телефон и кошелёк, не заботясь ни о чём. Он водит пальцами по моим волосам, заправляя прядь за ухо. — Я не мог ждать. Пришел раньше.
Слава Богу.
Его губы грубо раздвигают мои, его язык погружается в мой рот быстрыми, глубокими рывками, и Дилан прерывается лишь, чтобы прикусить мои губы, отчего мои внутренности превращаются в желе. Его руки тоже грубы. Треск разрываемой ткани сообщает мне, что рубашка не останется невредимой.
Надеюсь, я тоже.
Я хочу, чтобы он отметил меня, как сделал это в моей квартире. Я ненавидела то, что оставленные им засосы на моем теле исчезли, как будто мы никогда не были вместе. Выходя куда-либо, я скрывала их шарфом и свитерами с высоким горлом, но, когда оставалась одна, при взгляде на них в зеркало всё вновь становилось очень реальным и чувственным.
Он никогда не будет моим, но я хочу снова принадлежать ему, пусть всего на один сегодняшний вечер.
Дилан отталкивает мои руки, когда я пытаюсь расстегнуть его джинсы, чтобы снять их.
— Не надо.
— Но я хочу…
Он дёргает мой бюстгальтер, снимая его через голову. Мне больно, но это разжигает меня настолько, что я умолкаю.
Пристальный взгляд Дилана горячее, чем след от трения бюстгальтера, которого я больше не ощущаю.
— Дело не в том, чего ты хочешь. Ты знаешь, как тебе повезло? Я впустил тебя. Ты понимаешь это?
Он всасывает мой сосок в рот, даря мне глубокое, болезненное удовольствие. Я врезаюсь головой в стену, прогибаясь под ним.
— Никаких разговоров. Никаких пикников на ковре или болтовни ни о чём. Ты приехала не для бесед. Мы просто собираемся трахнуться.
О, он вышел из себя. И, как я и говорила, мне это нравится. Дилан тянет кожу на моей шее, резко всасывая и задерживаясь, будто собирается оставить самый впечатлающий засос. Это будет заметно, и мне нужно оттолкнуть его, но я хочу, чтобы он высосал каждый дюйм меня и отметил так, как будто я принадлежу ему. Запускаю пальцы ему в волосы, притягивая ближе.
Ненавижу, когда он отступает и отодвигает мои руки.
— Нет. Мы не трахнемся, Рэйчел. Это я оттрахаю тебя. Я заставлю болеть твою маленькую тугую киску.
Чёрт побери.
Он захватывает мою нижнюю губу зубами и медленно снимает с меня джинсы, как будто наслаждается рваными вздохами, вырывающимися из моих лёгких. Как будто может почувствовать «да», льющееся из моего тела волнами, и хочет вытянуть его. Всё, чего хочу я, это больше и больше его, но он кажется рассерженным на меня, а это лишь обостряет удовольствие. Чувствую, что должна быть осторожна и делать шаг за шагом, но не знаю, почему. Возможно, просто адреналин от его шоу сделал его таким агрессивным.
Не может же быть причиной его такое же сильное желание, как и моё, ведь так?
Его зубы слегка царапают мои губы, когда он отпускает меня. Дилан наклоняется, чтобы сорвать мои джинсы и трусики, оставив меня без ничего, но моя кожа жаждет его прикосновений. Это то, чего я хочу в постели до конца жизни. Вот такой страсти. Такой пьяной потребности, заполняющей всё моё тело, освобождающей мысли, заставляющей всё, кроме Дилана, уходить на второй план.