Дилан подтягивает мои колени вверх, кладёт мои лодыжки себе на плечи, толкаясь членом все глубже и глубже. Я прижимаюсь к спинке кровати, когда он потирает мой клитор, и моя грудь подпрыгивает при каждом его толчке.
Его взгляд, наконец, покидает мой, скользя вниз к моей груди и назад.
— Сделай это, — прошу я.
Он бешено вращает бедрами, трахая меня сильнее, чем когда-либо, его член утолщается ещё больше, широко распахнутые глаза полны нежности.
Я могла бы любить его.
Я его почти не знаю.
Я знаю его сердце.
Опускаю ноги и притягиваю Дилана ближе, отталкивая его руку и прижимаясь к основанию члена. Его ритм не сбивается ни на секунду, даже когда он крепко обнимает меня, и мы прижимаемся телами как можно ближе, достаточно плотно, чтобы причинить боль, но не в силах остановиться.
Горячее удовольствие струится в моих венах, пока я сжимаю член Дилана. Высвобождение прокатывается теплом по моему телу, заставляя изогнуться под ним и кончить так сильно, что пропадает голос.
Дилан кончает с глубоким стоном, резко вдыхая сквозь стиснутые зубы, пока его член сокращается во мне.
Никто из нас не разжимает объятий, даже когда наше дыхание выравнивается. Наконец он отодвигается достаточно, чтобы поцеловать меня.
Я украшаю гладкую кожу его спины бессмысленными узорами, рисуя их кончиками пальцев.
— Я хочу сводить тебя кое-куда.
— Ты только что это сделала.
Улыбку невозможно сдержать.
— Никогда не думала, что скажу это, но, Дилан Сент-Джон, одевайся.
* * *
Ключи от концертного зала уже в руках, гордость смешивается со страхом перед тем, что нас поймают, стоит мне только открыть дверь. Дилан настоял, чтобы понести мою виолончель. Это мило и заставляет меня почувствовать, что он мой парень, который несёт мои тетрадки домой. Я закрываю за нами дверь.
Беру свободную руку Дилана, веду его сквозь темноту этого места, которое уже знаю наизусть, щёлкаю выключателями, когда мы достигаем закулисья, а затем направляемся на сцену.
Дилан ставит мою виолончель и медленно осматривается вокруг, оценивая большой пустой зал и сцену, на которой стоит только рояль.
— Откуда у тебя ключи от этого места?
Нет ничего проще истины.
— От моего дирижёра.
Конечно, они предназначались для практики, но с другой стороны, маэстро сам сказал, чтобы я продолжала в том же духе.
Он подходит к пианино, берёт копию программы этого сезона, оставленную на сиденье, и переворачивает, видя фотографию Блэйна с его словами о предстоящем сезоне.
— Это твой дирижёр?
Я киваю.
— Расскажи мне о нём.
— Он — самый молодой из тех, кто когда-либо занимал должность руководителя. Он также маэстро. У него идеальный слух. — До чего странным кажется говорить о Блэйне с Диланом.
Он садится на скамью перед пианино и листает брошюру.
— Человек, добившийся успеха упорным трудом. Похоже на резюме. Расскажи мне, кто он, какой он.
— Он напористый. Блэйн не смотрит на тебя, а сразу анализирует, находит слабости и силу, выявляет лучшее во всех. Это место досталось ему, потому что он труженик, а не потому, что у него просто было свободное время.
— Ты восхищаешься им.
— Да, — улыбаюсь я. — Это также помогает простить случаи, когда он срывается на нас, требуя совершенства.
Дилан косится на меня.
— А ещё он красивый.
Пожимаю плечами, не отрицая этого.
— И что?
— Он хочет трахнуть тебя, — говорит Дилан.
— И что? — Потому что я не могу это опровергнуть. Да и не обязана.
— А то, что мне это не нравится. — Он хмурится, как ребёнок, и моё сердце взлетает. — Как насчёт того другого мудака?
— Какой мудака?
Его руки со злостью приземляются на ми минор, оглушая нотой меня и тишину зала.
— С которым ты была на моём концерте. Тот, кто смотрел на тебя так, будто хотел съесть.
— Пол?
— Ага, — усмехается он. — Пол. Придурок с микро-хвостиком.
— Он не придурок.
— Его бородка говорит сама за себя. Откуда ты его знаешь?
— Он виолончелист. — Я хватаю стул, открываю футляр для виолончели и начинаю подбирать мелодию для аккордов, которые нажимает на клавишах Дилан. Из моего горла вырывается короткий смешок. — Он водит смарт.
Дилан качает головой.
— Что ты нашла в этом парне?
— Ничего.
Удивившись, Дилан качает головой, но улыбается и продолжает играть, удерживая мелодию ровно в трёх четвертях, пока я сплетаю свою музыку вокруг его. Его мотив несложный. Он не профи, но играет хорошо. Аккорды, которые он выбирает и соединяет вместе, интересные, неожиданные, и они слажены. Он исполняет вступление к «Ground You Down», песне из его первого альбома, и я беру на себя ведущую роль, играя сопровождение к тому, что он обычно поёт, прежде чем мы направляем музыку к чему-то ещё, чему-то более тёмному, более первобытному.