— Он поймал меня, когда я пялилась на него, и это всё. Он думает, что я странная. Такие парни, как он, не ведутся на девушек вроде меня.
Алекс наклоняется:
— Такие парни, как он, любят таких девушек, как ты. Посмотри на себя. Минимум макияжа, длинные каштановые волосы, забранные в простой хвост. Узкие джинсы демонстрируют бёдра, но на тебе блузка с длинными рукавами и шарф, который скрывает любую щёлочку. Ты хорошая девочка. Большие коричневые оленьи глазки. Пойми это, Рэйчел, ты — Белоснежка с потрясающей задницей. Ты милая, волнующая девушка, которую любой мужчина хочет завоевать.
Снова тот же незнакомый порыв волнения охватывает меня.
— Если бы это было правдой, кто-то попытался бы раньше. Не то чтобы я начала с ним встречаться…
— Твой мозг так занят музыкой, что ты даже не заметила всех мужчин, которые пытались. Ну же, Рэйчел. Когда гетеросексуальный парень говорит «милый шарф», он использует это в качестве предлога, чтобы пялиться на твои сиськи. Ему по фигу на твои аксессуары.
Права ли она? Как много я упустила из-за погони за карьерой? Слишком много? И не поздно ли всё исправить?
Да, слишком поздно. У меня сейчас другие обязательства. В частности, одно большое обязательство.
— Это не имеет значения. Прошлое в прошлом.
— Но ты бы могла отпустить всё прошлое благодаря одной ночи с этим подонком.
Пространство между моими бёдрами пульсирует, как будто моё либидо считает, что имеет право голоса в этой дискуссии.
Оно не имеет. Я сжимаю ноги вместе.
— У меня нет на него времени так же, как и на любого другого парня. Я уезжаю через несколько дней, и у меня слишком много дел.
Странно, что печаль сопровождает это утверждение. Я не должна быть такой разочарованной из-за несуществующих отношений на одну ночь.
Мой уровень сахара в крови, наверное, низкий или типа того. Я была слишком занята упаковыванием вещей, чтобы пообедать сегодня. Вот причина всему этому.
— Можем ли мы заказать кусочек пиццы после этого?
Алекс пожимает плечам:
— Давай посмотрим, как этот вечер пройдёт.
Официант приносит бокалы для нашего следующего раунда, останавливая меня от вопроса о том, что она имела в виду. Я надеюсь, она не планирует опять потащить меня в одно из тех закрытых мест.
Отобранные строки под грохот битов было слишком больно слушать, чтобы захотеть под это танцевать.
Когда он ставит пиво перед Алекс, она притягивает официанта ближе к себе и шепчет что-то ему на ухо.
Ох, теперь я поняла. Она планирует свою собственную ночь. Неудивительно, что Алекс пыталась положить меня под незнакомца. Официант достаточно мил, может, чуть-чуть худее, чем парни её типа, но определённо не выходит за рамки её интереса. Так как это наш последний раз, когда мы проводим время вместе, я рада, что она найдёт себе кого-то, с кем сможет проводить время потом. Даже если я завидую самую малость.
Жду, пока официант уйдёт, и шевелю бровями:
— Ты маленькая шалунья.
Она перестаёт ухмыляться и отрывает взгляд от отступающей задницы официанта, чтобы посмотреть на меня:
— Что?
— Что это было?
Она двигает бровями в замешательстве:
— Что это было?
— Цепляла нашего официанта? Ты пытаешься дать мне реальный пример того, как это делается?
— Тогда твой ум пошёл прямо к тому, чтобы сказать тебе, как отчаянно ты хочешь кого-то подцепить. Я не подкатывала к нему. Просто попросила принести счёт.
Я колеблюсь, не уверена, что верю ей:
— Я могу потратить много времени наедине с инструментом, но это не причина того, что могу повестись на это.
Она встаёт и потягивается:
— Я промолчу. Мне нужно в дамскую комнату. Присмотришь за моим кошельком?
— Конечно.
Она уходит, и я не могу с собой ничего поделать. Смотрю назад на татуированного парня. Он подмигивает мне.
Дерьмо! Он видел, что я пялилась.
Я отвернулась настолько быстро, насколько смогла, не желая давать ему ложные надежды, хотя я вроде как хочу дать ему ложные надежды. Или по меньшей мере хочу, чтобы он продолжал делать это: продолжал обмениваться взглядами дистанционно, подмигивать, ухмыляться и посылать приятные искры электричества через мою нервную систему. Это ощущается лучше, чем нужно для простого флирта. Я не могу себе представить, как это может чувствоваться, если бы мы когда-нибудь коснулись друг друга. Или поцеловались. Или тра…
— Что я пропустила? — Алекс поправляет лямку верхней части её топа и снова садится.
— Ничего? — мой голос зазвучал выше, чем я предполагала.
— Ничего вообще? Даже с твоим другом вон там? — она потягивает своё пиво как-то небрежно.
Повинуясь, я смотрю на него, пока официант ставит полный бокал пива на стол. Татуированный парень поднимает бокал в приватном приветствии и подмигивает опять.
Дрожь пробежала по моей спине.
Алекс захохотала. Это вдруг настораживает меня:
— Что происходит?
— Похоже, что идеальный подонок пытается привлечь твоё внимание.
Ну конечно, когда я смотрю на него, он помахивает мне. Ещё одна волна дрожи покалывает моё тело, но я не машу ему в ответ:
— Что ты наделала?
Она поднимает руки вверх, изображая невинность:
— Ты купила ему выпить. Пойди туда, и пусть заплатит за услугу.
— Алекс! Почему ты сделала это? — я начала возиться с шарфом, мне вдруг стало слишком жарко.
— О, ну давай же, это безопасно, — она делает рукой жест, который как бы говорит, что это небольшое дело.
— Он думает, что нравится мне!
— А это не так?
Мне не может нравиться кто-то, кого я не знаю, даже если он делает удивительные вещи с моим телом, вовсе не касаясь меня.
— Я… Не в этом дело.
Она вздыхает, неожиданно став серьёзнее:
— Рэйчел, знаю, что ты сама никогда не откроешь дверь, поэтому я создала возможность для тебя. Ты просто должна пройти через это. Что плохого может случиться, если ты поговоришь с парнем?
Я приподнимаю бровь:
— Ты купила ему выпить и сказала, что это было от меня, поэтому мне пойти и поговорить с ним?
Алекс хихикает:
— Для начала. А потом я хочу, чтобы ты разорила его! Я хочу, чтобы ты ушла отсюда для большого, грязного секса, который будешь помнить в восемьдесят. Я знаю, что шаловливая девчонка, скрытая внутри тебя, кричит выпустить её и поиграть. Леди не раздвинет свои ноги широко на сцене на всеобщее обозрение, не имея шаловливой черты.
Я закрыла глаза и покачала головой:
— С нетерпением жду дня, когда ты перестанешь отпускать шуточки о виолончели.
— А я с нетерпением жду, когда ты будешь измотанной от восторга. Лишь один раз в своём жизненном опыте позволь кому-то позаботиться о твоём теле. Ты только поклоняешься своему инструменту.
— Эй, я…
— Не-а. Ты никогда не следуешь своим земным инстинктам. Хотя бы сегодня будь импульсивной. Вместо того, чтобы сравнивать резюме и пятилетние планы, послушай своё тело и отнесись к нему как… Как будто похоть — это песня, которую вы играете вместе. Не переигрывай, больше практикуй, представь, что это безжизненные ноты, которые ты знаешь наизусть. Будь спонтанной как джаз.
Я промокнула ладони о джинсы:
— Ты знаешь, как я отношусь к джазу. Он нарушает много правил, которые существуют.
Она останавливает мою декламацию своей рукой на плече:
— Я пытаюсь говорить словами, которые ты повторяешь. Брось свои кости здесь.
— Это действительно так важно для тебя?
— Это важно не для меня. Это важно для тебя, — выражение её лица становится серьёзным. — Смотри. Ты получаешь работу, которую хочешь, и это здорово, но ты молода. Ты должна побарахтаться немного перед тем, как успокоишься и осядешь. Чёрт, заводи знакомства. Мне ненавистно видеть то, как ты так сосредоточена на конечном результате своей жизни, который является средством достижения твоих целей.
Её слова должны ужалить меня, но вместо этого они резонируют: