Меня селят на шестнадцатом этаже в двухместный номер с девочкой из лицея с физико-математическим уклоном. Достойная соперница. Серьезная, неразговорчивая. Представилась Идой и больше ни слова. Привезла зачем-то с собой пару учебников, не то что я — налегке.
Нам дали час прийти в себя, а затем мы должны будем спуститься в фойе и уже все вместе отправиться в школу, где будет проходить олимпиада.
Пока Ида разбирает сумки, выгружает свои книги на тумбочку, я листаю пультом каналы. Останавливаюсь на муз-тв. Там как раз хот чарт.
Ида выпрямляется и строго просит:
— Выключи, пожалуйста, телевизор. Мне шум мешает.
Смотрю на нее, как на чудо. Но выключаю. Что поделать, если человеку нужна тишина? Ну а меня тишина угнетает. Во всяком случае, когда рядом эта суровая Ида.
Выхожу в коридор. Рядом с лифтами удобный кожаный диван, лучше тут посижу. Интересно, а в каком номере Смолин? Порываюсь отправить ему сообщение, пять раз открываю и закрываю мессенджер. Но так и не решаюсь. Да и зачем? Уже меньше, чем через полчаса собираемся в фойе.
Уж лучше я там подойду к нему и скажу: «Привет! Прости, Стас. Я на тебя в понедельник немного сорвалась. Это не со зла». Ну или что-нибудь в этом духе. И мы помиримся. К счастью, Смолин, как и все вспыльчивые люди, быстро отходит.
Однако Смолин в фойе так и не спускается к назначенному времени. Арсений Сергеевич психует, ругается, кроет его на чем свет стоит. Ну и, конечно, звонит ему раз за разом, а этот разгильдяй даже трубку не берет. Математик даже отца Смолина выдергивает, чтобы он помог связаться с сыном.
К нам уже дважды подходит кто-то из организаторов, мол, пора выезжать. Все в автобусе, сидят ждут только нас.
И тут наконец Смолин отзывается. Арсений Сергеевич кричит, возмущается. Что отвечает Смолин — я не слышу, но, похоже, мы его больше не ждем.
— Всё, Женя, идем! — велит математик, кипя негодованием.
— А Смолин? Он с нами не едет? — удрученно спрашиваю я.
— Нет! Сказал, на такси приедет. Сам. Один. Да пошел он к черту! А я знал, что всё так и будет… что не стоило с ним связываться…
Мы выходим из отеля, садимся в автобус и уезжаем. Без Смолина. Я смотрю в окно на город уже без всякого интереса, потому что настроение вдруг испортилось…
В школе нас уже встречают. Провожают на третий этаж. В одном из кабинетов дают раздеться, там же велят оставить вещи, сумки, телефоны. С собой берем только паспорт, ручку, линейку, карандаш.
Смолина по-прежнему нет. Я огорчаюсь, конечно. Арсений Сергеевич и вовсе ходит злющий, но меня подбадривает.
Ровно в девять нас разводят по разным кабинетам. Математик остается в коридоре вместе с другими сопровождающими.
Со мной оказываются еще семь человек из разных школ. Рассаживают нас в шахматном порядке по одному. Проверяют паспорт и анкету, потом выдают тесты с заданиями и листочки для черновиков. И засекают время. На всё про всё дается четыре часа.
Нет, все-таки математика — моя стихия. Погружаюсь моментально, а огорчение и вообще все лишние мысли и ощущения сразу отключаются. Я вижу только символы, знаки, числа. Единственное, что чувствую — это азарт. Особенно на последнем задании. Предыдущие были довольно просты и понятны. А вот под занавес нам приготовили задачку с подвохом. Приходится изрядно поломать мозг. Но я всегда любила сложные задачи. И именно такие мы с мамой когда-то разбирали.
Это чувство, когда бьешься, бьешься и наконец улавливаешь суть, а затем всё сходится… это просто восторг. Упоение.
Сдаю работу первой. И еще почти час жду завершения в коридоре. Арсений расспрашивает, какие были задания, как я их решила. Я называю то, что помню, он кивает, даже преображается на глазах.
— Все верно! Да, так и надо было решать! Все правильно! Молодец!
Но мне уже опять грустно…
— Отдохни пока, — говорит мне Арсений Сергеевич, когда возвращаемся в отель. — Не выспалась ведь наверняка? До ужина есть время. Вот как раз и отдохнешь. А в шесть спускайся на второй этаж. В ресторан Синема. Там будет ужин… шведский стол… Договорились? Но если какие вопросы будут — сразу звони.
— А что со Смолиным теперь?
— А что со Смолиным? Не знаю я, что со Смолиным! — тут же заводится математик. — Это пусть уже Ян Романович разбирается. А я умываю руки. С меня хватит терпеть его закидоны.
Поднимаюсь в номер с каким-то нехорошим, тягостным чувством на душе. Математик считает, что Стас назло ему так поступил. А мне кажется, что должна быть какая-то причина. Смолин по натуре не пакостный и не дурной, чтобы вот так глупо злить и подводить Арсения. Наверное, у него что-то случилось. Жаль только, что так и не удалось нам поговорить…