— Да, умеют. Очень полезная штука. Как жаль, что в академии алхимиков нет, — с печалью в голосе ответил беловолосый, тихо вздохнув.
Бровь директора нервно задергалась.
— Действительно. Очень жаль. Раз уж среди нас алхимиков нет, то среди преподавателей нет и Шана. Можешь собирать свои вещи хоть сейчас.
— Я и так живу вне академии. Может, вы ее просто обучите языку? Я не помню, где эта склянка валяется.
— Чтобы ее обучить, потребуется лет пять как минимум. Она же вообще нас не понимает. Как ей что-то объяснять? — очень и очень тяжело вздохнул Велан. В общении с алхимиком требовалось невероятное терпение, какого не нашлось ни у кого. — И к слову о жилье, ты должен был переехать в преподавательскую комнату уже давно.
— Кто-то поставил на дверь печать от злых духов. Видимо, там бабайка живет, а я люблю одиночество, — закатил глаза Шан, после чего посмотрел на Морану. — Согрелась?
Девушка скептически косилась на алхимика, как на сумасшедшего.
— Ах, одиночество любишь? Значит, именно ты и будешь курировать ее, обучать языку и присматривать, — вынес вердикт Велан. Мужчина был абсолютно уверен, что Шана не смогут казнить ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшем будущем. Этого чудака не раз притаскивали на казнь, но никто, даже палачи, не смог убить алхимика. Его легче наказать, чем в очередной раз пригрозить смертью, которой Шан не боится.
— Стоп-стоп-стоп! — запротестовал Теодаль. — Он только что хотел ее съесть. Вдруг он ее сначала растлит, а потом сожрет? Мора моя невеста.
— Кто тебе сказал, что ты на ней женишься? Она моя слуга, все равно безродная, — опять завел старую шарманку Альберт.
— Откуда тебе знать? Морана тебе сказала об этом?
— Раскудахтались. Что, голую девушку увидели, башню снесло? — покачал головой Гэйлон.
— А сам-то!
— Да-да, клинья подбиваешь, чтобы себе чужестранку загрести?
— В отличие от вас я думаю головой, а не головкой. Она не из нашего мира, так что тут явно будет не в своей тарелке. Вряд ли ей следует вообще за вас замуж выходить. Может, мы придумаем, как вернуть ее обратно, — Гэйлон скрестил руки на груди.
Пока принцы ругались между собой, Шан приблизился к директору, подтащив за собой Морану. Девушка еле дышала, наблюдая за происходящим балаганом и ничерта не понимая.
— Не-е. Можно не мне? Отдай ее другому преподавателю. Я не хочу ей заниматься. И вообще, ее появление — не мои проблемы, а твои.
— Тогда дай то зелье, благодаря которому она запомнит наш язык, и мы сможем с ней контактировать.
— Но я не знаю, где оно. Если она умрет, потому что выпила не то зелье — будет твоя вина, — Шан не желал ни обучать ее, ни зелья давать. Кажется, он сам не знал, чего хотел.
— Ты алхимик, создай еще одно зелье, и я, может, подумаю о том, чтобы сохранить тебе жизнь за покушение! — окончательно психанул Теодаль и грозно затопал к выходу. Уже у дверей он приостановился, взглянув на директора через плечо. — Она останется здесь. Это приказ.
Принц вышел вон, за ним же последовал Альберт. Мужчина еще не закончил спор по поводу чужачки, считая своим долгом отстоять право владения Мораной. Ведь именно он дал ей плащ! Следом потянулись советники и преподаватели, уносящие тело ни за что казненной коллеги.
— Шан, она на тебе, и это не обсуждается, — поставил точку в разговоре Велан, однако алхимик не собирался уступать.
— Несправедливость в чистом виде. Дискриминация одиноких преподавателей. Я буду жаловаться в комитет, что мои права одиночки и личное пространство нарушается.
— У нас нет комитета, — изогнул бровь брюнет. — Все жалобы несут лично мне. Хочешь сказать, что будешь жаловаться мне на меня же?
— Да. А если не накажешь себя, я буду жаловаться за предвзятое отношение.
— Шан, я могу помочь Вам с зельем, если хотите. Какие ингредиенты Вам нужны? — мягко спросил Гэйлон, пытаясь договориться. — Поможем ей с языковым барьером, и Вы будете свободны, а мы заберем Морану.
— Еще чего! Мы тут так обнимаемся. Как родные стали, — Шан опять сменил тактику, окончательно путая собеседников. Только что хотел избавиться от девушки, а теперь передумал. Он схватил ее за талию и поднял, с гордо поднятым носом пойдя к выходу из зала. Морана тихо запищала, начав вырываться, но когда осознала, что не в состоянии выбраться из хватки, с недовольным лицом скрестила руки на груди, позволив себя нести.