Наверное, на моем лице отразились все чувства — словно мне дали под дых, — потому как серые костюмы перестали извиняться и запаниковали. Тот, у кого руки были свободны, бросился поднимать часы и с надеждой их перевернул. Задняя панель тотчас же отлетела, треснувший циферблат явно умер. Это были всего лишь электронные часы за двадцать долларов, но мне страшно хотелось рыдать.
Однако я сдержалась, чем ужасно горда. Мне хватило самообладания оглянуться — на мгновение, чтобы записать на видео происходящее вокруг. Потом я заверила серых, что все в порядке (не то чтобы они мне поверили), забрала обломки часов и вернулась на «Диодел». Вытащив из своей капсулы школьный рюкзак, я достала позабытый мобильный. Батарейка давным-давно села, ведь я так и не выяснила, как им удалось ее зарядить — зачем, если вся музыка скопирована на интерфейс? Так что я разыскала серый костюм-ученого и спросила, знает ли она, что тут можно использовать как зарядку.
Звали ее Эллесс Ройяра, и она приняла мобильник, словно это самая последняя, самая крутая на свете игрушка. Правда, особо мудрствовать ей не пришлось — всего лишь посмотреть в записях, что они проделывали с моим телефоном прежде. После этого Эллесс положила его в штуку, напоминающую микроволновку. Только та ничего не поджарила, а перезарядила. Похоже, все проще простого, ведь на протяжении нескольких веков техника тарианцев устаревала, и они набили себе руку, придумывая, как реанимировать древние «музейные» экспонаты.
Поблагодарив Эллесс, я вернулась на «Диодел» и включила телефон. Он так давно был выключен, что время и дату пришлось устанавливать заново. Благо, я хотя бы примерно могла прикинуть, который сейчас час в Сиднее. Ну а дата с утра не изменилась.
Только тогда я позволила себе выдохнуть и посмотреть запись интерфейса.
Я почти всегда ношу часы под униформой, снимаю их лишь во время заданий или если опасаюсь, что могу промокнуть. И когда пишу в дневнике, тоже снимаю, ибо застежка врезается в запястье. Вот и сегодня я положила их на угол стола, около локтя. Видеть часы я не могла, так что, полагаю, вполне вероятно, что я столкнула их на каменистую землю, они отскочили и попали под ноги серому костюму.
Но на самом деле я в это не верила. И внимательно просмотрев запись, заметила, что в стороне стоял Терел Ревв из девятого отряда и наблюдал. Терел — один из дружков Аньи. И телекинетик. Не то чтобы это серьезное доказательство. К тому же он выглядел искренне расстроенным.
Они вряд ли догадывались, как это для меня важно — знать, какой день на Земле. Знать, когда желать родным счастливого дня рождения. Отмечать важные даты земного года. Следить за собственным возрастом.
Не думаю, что чего-то добьюсь, устроив разборки. Просто нужно вести себя осторожнее, не подставляться и больше не утыкаться в дневник на глазах у окружающих и не оставлять мобильник без присмотра. Надо помнить, что вызываю у всех, даже абсолютных незнакомцев, сильные чувства. Будь то благодарность, что я открыла им их мир, или ненависть за то, что угрожаю разрушить их представления о прошлом Муины, или за что там меня Анья терпеть не может, без понятия.
Сетари не помешало бы почистить свои ряды на предмет придурков.
Успех / Провал
Шумиха все-таки поднялась, хотела я того или нет.
Излив душу дневнику, я сидела в пустынной комнате отдыха на «Диоделе» и играла с ожившим мобильником, громко включив музыку. За окном постепенно темнело, ветер усиливался. Вдруг в дверях возникли цур Селки и Рууэл. Музыку пришлось выключить.
— Разбитый предмет, который ты носишь на запястье, при тебе? — сразу перешел к делу Селки.
Они с Рууэлом похожи не только внешне. С его точки зрения, причина их прихода очевидна, а потому, зачем объяснять?
Мгновение я хотела притвориться, будто выбросила часы, но даже поверь они мне — что маловероятно, — то просто использовали бы видение пути. Думаю, доставая часы из маленького кармашка, который специально для них сделала, выглядела я не слишком воодушевленной.
— Как вы узнать? — спросила я, опуская часы в протянутую ладонь цура Селки.
— Сила твоей реакции встревожила разбившего их техника, и он доложил о случившемся своему руководству. Ты оказалась записана на интерфейс одного из дежурных. И то, как ты осмотрелась, тоже было записано.
Одна из перчаток цура Селки была без пальцев, и он, опустив взгляд, едва коснулся разбитого дисплея. Прикосновение длилось не больше двух секунд, затем он передал часы Рууэлу. На лице его ничего не отразилось, но я поняла, что он увидел подтверждение моим подозрениям, потому как спросил: