Пятница, 6 июня
Склад на мысе Кесзен
Никаких снов вчера ночью. И сразу после встречи тоже. Во всяком случае, я ничего не помню. И не то чтобы готова расслабиться, но надежда появилась.
Одно из последствий перехода на более позднюю смену: первый показ «Скрытой войны» приходится на время моего бодрствования. Впрочем, в компании я ее больше смотреть не собираюсь, хватит с меня. Вчерашняя серия была боевичком про дежурство, кроме последних минут десяти, в которых Нори, главную героиню, вызывают в комнату для тестов и она — вместе с божественно прекрасным и вожделенным всеми командиром отряда «Изумруд» — испытывает новооткрытый талант усиления изумленной няшки-бродяжки. А потом Нори назначают нянькой, и она учит бродягу основам боевых искусств.
Мне не нравится, что главную героиню связали с Зен. Нори в своем отряде не капитан, и выглядит совсем иначе, однако точно так же, как Зен (насколько я могу судить), тайно страдает по божественно прекрасному и вожделенному всеми старшему командиру. Уверена, из-за сериала у стервы Форел появится масса поводов язвить в ее сторону. Я даже подумывала поговорить с Зен, но сочла, что она наверняка будет изображать полное безразличие ко всему показываемому в «Скрытой войне» и мне нет смысла присоединяться к всеобщему хору. Но я точно постараюсь поболтать с ней в ближайшие дни.
Стрельба сегодня утром прошла гораздо лучше, поскольку я наконец отдохнула и не тряслась от страха в ожидании срыва. Я по-прежнему неспособна заметить, как мишени «прокрадываются» мне за спину — так как они неживые, мой новоприобретенный детектор людей совсем не помогает, — но теперь хотя бы не забываю иногда проверять. И по-прежнему промахиваюсь по 99 % движущихся целей.
Я обедала/ужинала с Мейзом, который подтвердил причину секретности вокруг книги нурийца: не хотят выдавать, что он нам помог. Мейз не знает, как долго все будут держать в тайне от остальных сетари.
Дрейк, похоже, доложил о моих успехах, и Мейз хочет, чтобы я тренировалась побольше, доводила навыки стрельбы до автоматизма.
— Почему ты не рассказывала о своей теории насчет крузатчей? — спросил он к концу нашей трапезы.
Я пожала плечами:
— В ней ничего нового. Пара человек в Аренроне говорила почти то же самое, и никакого способа подтвердить ее. Мне не нравится, когда догадкам придается значение просто потому, что они мои. Спрашивая нурийца, надеялась, что он знает ответ. Ты думаешь, они именно так появились?
— Мои догадки ничем не лучше твоих, — с грустным видом произнес Мейз.
Он знает, что его отношение к крузатчам объективным не назовешь — собственно, поэтому я и не стремилась рассказывать о своих предположениях.
Я отправилась к Рууэлу, собиралась прийти пораньше, но не рассчитала, сколько добираться до места. Мы должны были встретиться не в зале для тренировок, а на «транспортной платформе 15», которая оказалась железнодорожной станцией под островом. Иста Чеми и Рууэл меня уже ждали и, стоило нам взобраться в единственный вагон, кратко ввели в курс дела:
— Мы едем на мыс Кесзен, на этой неделе тренировки проводим там. Следующие два дня посвятим визуализациям, подобным вчерашней — проверим, как ты реагируешь на описание места, неизвестного говорящему, и насколько оно должно быть подробным. Похоже, ты используешь сразу два таланта: способность увидеть описанное и способность воспроизвести его с помощью Эны. Но пока не заботься о том, чтобы их разделить.
— Испытания там, потому что могу что-то повредить? — спросила я, и Рууэл кивнул.
Вагон тронулся, резко набирая скорость — думаю, дорогу используют для быстрого перемещения грузов под островом. Я нашла на карте мыс Кесзен; оказалось, что это скала с одной из сторон Конны. На ней стоит склад — большая коробка с несколькими отходящими помещениями, — холодный, гулкий, пропахший океаном и чем-то едким. Бесчисленные контейнеры сложили вдоль стен так, что весь центр остался свободным. Там стояли только пара столов и стулья, и сканирующее кресло для меня. Рядом с ним уже ждал еще один серый костюм — из тех, что занимаются техникой — и еще некто по имени Фар Дара. Как я поняла, он заведует складом. Уверена, он просто счастлив превратить свое хозяйство на неделю в испытательный полигон, хотя внешне никак этого не выказывал и был безукоризненно вежлив, демонстрируя немногочисленные удобства, отдаваемые в наше распоряжение.
— Можно выйти наружу? — поинтересовалась я.
Вроде бы ни о чем особенном не просила, но получила в ответ немало удивленных взглядов — мол, зачем это ей, — а потом ждала, пока проверят погоду. Но ца Дара был готов показать мне все, да и Рууэл не возражал. Мне пришлось уговаривать исту Чеми выйти с нами: она типичная тарианка, не стремящаяся наружу. Возможно, в чем-то она права: нам пришлось надевать обвязку и, выйдя через двойной шлюз, закрепить концы страховочных тросов на ограде-поручне, окружавшей небольшой участок скалы, не занятый складом.
Долгие тарианские сумерки уже сгустились, виднелись лишь очертания скалы да перекатывающиеся волны высотой почти с нас. Но можно было посмотреть наверх, и оно того стоило. Над черной каменной стеной, вертикально уходящей вверх, белел город. Благодаря вылазкам на крышу я уже знала, что снаружи освещение есть только в нескольких местах, но даже слабый гаснущий свет отражался белыми стенами — такими высокими, такими монументальными, настолько непохожими на земные… Я заново осознала, что живу на чужой планете.
Перегнувшись через поручень, я прижала ладонь к камню высотой мне по пояс, холодному и скользкому.
— Живу на этой планете уже половину земного года, но впервые ее коснулась. — Камень был покрыт чем-то зеленым и пушистым вроде мха. — Но, насколько я могу судить, большинство тарианцев даже этого не делают. Для меня так странно.
— Неужели люди твоего мира настолько отличаются? — спросила иста Чеми.
Думаю, для нее выйти наружу и посмотреть на Конну оказалось большим делом: голос звучал совсем странно.
— Трудно сказать, как бы они вели себя, попади на Тару так же, как муинцы. Но если бы вы перенесли население Австралии в Конну, каждый раз, когда погода позволяет выйти без риска для жизни, крыши заполнялись бы людьми. Они бы устраивали пикники, запускали воздушных змеев, летали на планерах, нашлись бы даже безумцы, которые прыгали бы вниз с парашютом. — Пришлось говорить отчасти на английском, и я посмеялась над тем, насколько непонятно, должно быть, это прозвучало. — В Австралии есть такая работа — спасатель на воде. Проводит весь день на пляже, глядит, не тонет ли кто.
Произнесла я это в идеальный момент: одна из волн, разбивавшихся о скалы под нами, оказалась просто огромной, и нас окатило. Не так сильно, чтобы кто-нибудь упал, но Рууэл внезапно оказался в паре миллиметров от меня, а его придерживающая ладонь — на моей руке. Он только и сказал:
— Думаю, пора начинать.
И жестом показал, мол, идем внутрь. Но сам пошел только когда договорил, и я перестала болтать и начала надеяться, что смогу не думать об этих секундах так близко к нему, о том, как не только слышала его голос, но и ощущала. Демонстрировать свои мысли тогда совсем не хотелось, и я сосредоточилась на перебирании тарианского алфавита задом наперед и прочем подобном.
Ботинки исты Чеми наглотались морской воды, и ца Дара увел ее куда-то сушиться. Нанокостюм куда удобнее! Я села на скан-кресло и обрадовалась, что другому серому костюму вздумалось проверить настройки.
После этого мы занимались только делом: Рууэл читал отрывок за отрывком про внутренний садик с фонтанами и статуями. Описание было похуже, не такое наглядное, как если бы он сам рассказывал, но сработало точно так же — и наградило меня очередным приступом жуткой головной боли. На этот раз Рууэл не позволил мне открыть глаза так быстро, и голова болела сильнее. Я чувствовала себя совершенно выжатой и без сил. Однако выдержала и не заснула во время поездки обратно, а отсыпалась у медиков, потому что иста Чеми хотела еще за мной понаблюдать. Никаких кошмаров. Может оказаться — не факт, но все-таки может, — что эти упражнения как раз то, что для этого требуется.