Пятница, 13 июня
Проснись
Прошлой ночью превзошла себя.
Начиналось все как обычно. Собравшись спать, я сосредоточилась на овцах, предсказуемо увидела о них сон и почти сразу же себя разбудила. Зи назначили нянькой, и она сидела в приемной по соседству, но потом ушла, зато появился Рууэл и устроился рядом. А затем в изножье кровати возникли два крузатча и, схватив меня за лодыжки, потянули вверх.
Не представляю, чем бы все закончилось, если бы там не было Рууэла. Установленный в комнате сканер показывает, как он расслабленно сидит в кресле, в полумраке, но вдруг выпрямляется, пристально на меня смотрит и, бросившись вперед, хватает, когда я неожиданно поднимаюсь в воздух вверх тормашками. Рууэл только и смог, что удержать меня под мышки, его ступни почти оторвались от пола. Приснившиеся мне крузатчи оказались очень сильны.
Во сне я кричала, но на записи не издаю ни звука, в то время как по нам течет кровь и загорается запутавшаяся в моих ногах простыня. Вбегает в панике серый костюм, а Рууэл телекинезом отбрасывает пылающую простыню в сторону. К счастью, второй серый костюм паниковал чуть меньше и набросил на нее лист серебристой фольги. Но это случилось позже. Сначала Рууэл сказал, очень четко и прямо мне в ухо:
— Это сон, Кассандра. Проснись.
Я не знала. Или в некотором роде знала, но все это произошло в первые же мгновения сна, так что максимум, что я успела — это страшно удивиться и почувствовать боль. А потом заставила себя проснуться, и если бы не потрясающие рефлексы Рууэла, то, наверное, впечаталась бы лицом в пол.
Хотя на этот раз обошлось без заражения, лихорадки и истощения, я умудрилась навредить себе больше, чем реальные крузатчи. Я не ограничилась временными отметинами, которые исчезают, и теперь у меня есть прекрасная коллекция борозд глубиной в дюйм, ожогов и синяков, а также вывихнутая лодыжка и трещина кости.
Отчетливо помню, как один из серых костюмов, не веря своим глазам, спросил:
— Она сама вывихнула себе лодыжку?
И судя по тому, как он после этого втянул воздух, подозреваю, что Рууэл ответил ему по интерфейсу что-то очень резкое. Это единственное, что я хоть как-то помню о первых минутах, после того как вырвалась из сна, помимо ощущения одеревенелости и непреклонной решимости не отпускать Рууэла. Каждый раз, как меня начинало трясти, он просто повторял:
— Дыши глубоко.
И по мере необходимости двигал меня туда-сюда, чтобы медики смогли остановить множественные кровотечения.
К тому времени, как меня накачали обезболивающими и вправили лодыжку, пришли Мейз и Мара. Мара взяла на себя роль человека, в которого я могла вцепиться, пока меняла одежду и комнату — необходимость, учитывая, что и то, и другое оказалось забрызгано кровью и обуглено. После всех телодвижений и жутко невкусного напитка я достаточно успокоилась, чтобы мой мозг заработал.
Мейз с Рууэлом пришли в мою новую палату, едва серый костюм закончила рассказывать, что именно я с собой сотворила и сколько времени понадобится на восстановление. Она все еще удивленно таращилась на меня и выглядела немного опечаленной, когда Мейз поблагодарил ее и отпустил. Мара осталась, помогая мне сидеть на кровати прямо. Она обвила рукой мою талию и позволила опереться себе на плечо. Думаю, я бы вполне благополучно заснула в таком положении, если бы не понимала, что необходимость сидеть не шевелясь полночи сведет ее с ума.
— Ты знал, что сегодня буду плохо спать? — спросила я Рууэла.
Когда расстраиваюсь, голос становится таким тонюсеньким. Ненавижу это. По крайней мере, когда я заговорила, Мейз стал выглядеть чуть менее озабоченно — до этого меня хватало только на кивки или покачивания головой.
— Я предполагал, что подобное возможно. — Голос Рууэла звучал как всегда нейтрально, но, по-моему, он тоже испытывал облегчение. — Ты столкнулась с необходимостью вернуться в Каласу, пыталась максимально подготовиться к этой встрече. И поскольку для тебя было важно не испытывать страха, ты не боялась. Оставалась высокая вероятность, что после взятия барьера, когда отпадет нужда держать себя в руках, кошмар первого визита повторится. А тут еще и клетки вокруг каждой платформы в Каласе. После целого дня раздумий о последствиях, кошмар о том, как тебя похищают крузатчи, был ожидаем.
Эта краткая речь поставила крест на последних сомнениях, что Рууэл знает о моей зацикленности на нем. Он видит меня насквозь. Но в тот момент мне было не до любовных переживаний.
— Крузатчи пытались раньше захватить сетари?
— Нет. Наверняка им нужна именно ты.
Мара потерла мою руку, но Рууэл не ошибся, когда предположил, что большинство этих мыслей уже приходили мне вчера в голову.
— Если крузатчи явятся и предложат спасти меня от заблудших и порочных тарианцев, непременно сразу же подниму тревогу. — Я позволила себе насладиться выражением лица Мейза, а потом вздохнула. — Не так уверена, что случайно сама себя не украду. Думала, у меня стало лучше получаться.
— Но ведь ты смогла прервать этот сон, — заметил Мейз. — Ты ведь теперь каждый раз так пробуждаешься после кошмара о насекомых в твоей комнате?
Я опустила взгляд на ноги, художественно обмотанные голубоватой нанотканью разной толщины.
— Гарантировать, что ты больше не причинишь вреда, невозможно, — прямо сказал Рууэл. — Ежедневные упражнения заметно помогли, но теперь, когда ты показала способность убить себя или других, следующая неделя станет критической. Сегодня вряд ли случится еще один инцидент, а завтра мы переселим тебя на безопасное расстояние от остального персонала. Также маловероятно, что мы продолжим освоение Каласы, но, если твое состояние позволит, тренировкам быть. Иста Кайл даст тебе на ночь снотворное.
Он взглянул на Мейза, кивнул мне (или Маре) и ушел. Точнее, всего лишь вышел в соседнюю комнату, о чем пару месяцев назад я бы и понятия не имела. Мейз, прищурившись, посмотрел на меня, сказал, что Мара останется со мной до утра, а потом покинул палату и тоже спрятался в соседней комнате.
— Рууэл брал уроки психологии? — спросила я Мару.
— Все кандидаты в капитаны ее изучают, — отозвалась она. — Насколько понимаю, он оказался прав, сказав нам, что тебе легче справляться с проблемами, когда мы не преуменьшаем их значимость?
— Если думаю, что вы не договариваете, то пытаюсь угадать, что именно, — пояснила я. — Воображение у меня хорошее.
Явился один из серых костюмов, задал парочку вопросов о степени моей боли и накачал под завязку снотворным, которое шибануло в голову, словно ватный танк, однако Мара любезно позволила мне использовать себя в качестве подушки, во всяком случае, пока я не отключилась. После она пересела в кресло у кровати, но продолжала держать меня за руку.
Я проспала почти весь день. Рууэл, должно быть, решил, что на тренировку я не способна, поскольку я до сих пор его не видела. Зато у меня побывало множество посетителей из отрядов, а еще приходила истен Нотра и оставила Шона, который мне все уши прожужжал о своих мыслях по поводу животных, снега и Каласы. Ему здесь нравится. Кажется, он не в курсе, как именно я получила свои раны — по крайней мере, вопросов не задавал. Чувствую себя немножко виноватой из-за всех этих очень нетерпеливых серых костюмов, жаждущих вернуться в Каласу сегодня же, но помочь ничем не могу.
Как только действие обезболивающих ослабевает, ноги буквально кричат, что я себе конкретно навредила. Умудрилась сползать до туалета, но на обратном пути Мейз меня застукал и отчитал за то, что не позвала на помощь. А потом сопроводил в мою новую комнату в небольшом здании у озера. Не знаю, то ли я раньше его не замечала, то ли его создали и оборудовали за ночь специально для меня. Дом напичкан сканерами и станет для меня одновременно жильем и тестовой площадкой.
Суббота, 14 июня
Не стреляйте в гонца
Сегодня вернулись в Каласу. На сей раз я не изображала такси весь день — лишь с утра доставила всех на место, а потом была сослана к себе в комнату на отдых. Поскольку платформа не работает, если я просто левитирую над ней, Пар носил меня на руках. Очень романтично, только уши у него все время розовели. Но несмотря ни на что, травмированные ноги дали о себе знать, и я обрадовалась, снова приняв горизонтальное положение и получив очередную дозу болеутоляющего. Голова даю на отсечение, маме бы не понравилось количество лекарств, которыми меня здесь пичкают. Оказалось, ущерб гораздо значительнее, чем я предполагала: раны глубокие, а ожоги, наверное, можно отнести ко второй степени. Вообще обезболивающие тут очень эффективные, но мне умышленно уменьшают дозы, чтобы их хватало ненадолго и серые костюмы могли оценивать мое состояние, а когда я не набита лекарствами под завязку, то чувствую себя просто ужасно. Плюс мне назначили тонизирующие и укрепляющие: ужасные напитки и инъекции, которые на самом деле помогают при восстановлении, но выкачивают силы. Это напрягает, потому что иногда я чувствую себя почти сносно и хочу двигаться, а через мгновение накатывает дикая усталость.